Верочка съежилась и покосилась на окошко. В самом его уголке, за белой ситцевой шторой, прятались три безобидных, и казалось, тоже напуганных цветка. Это женщины уговорили добродушную старушку, Настасью Петровну, контрабандой пронести их в палату.

– Не знаю…, – пролепетала ни о чем не подозревавшая Верочка.

– Немедленно убрать цветы! – Зинаида Прокопьевна пыталась говорить тише обычного, но ее могучий голос громыхал и действовал магически, – Вы, Вера Геннадьевна, будете наказаны за нарушение больничного режима!

– Но я-то здесь причем? Я понятия не имела об этих тюльпанах! – пыталась оправдаться расстроенная Верочка.

– Вот, за это, за то, что не имели, и будете наказаны. Да, если каждый, милочка…, – неожиданно перешла Зинаида Прокопьевна на фамильярный тон, – Будет носить, что ему вздумается…, – хотела она прочитать нотацию, но раздумала, махнув костлявой рукой, – Вот, пример на лицо! И еще неизвестно нет ли на них, какой другой инфекции и палочек! Я вас тогда под суд отдам! – заведующая окончательно рассердилась, бледное лицо ее, скомкалось в беспросветные морщины, – Нет, это все-таки безобразие…, – сказала она напоследок и вышла, оставив после себя прохладный воздушный след.

Щеки Веры покраснели, стали похожи на спелый пепин, пухлые губки задрожали, она почти, что выбежала из палаты. Было стыдно и обидно.

– Зимой опять повеяло, – передернула плечами Клара.

– Да, – призадумалась Зинка, – Серьезная женщина....

– Да, какая она женщина! Эта старуха просто завидует! Ее то, наверное, никогда никто не любил, – Клара от досады карябала свою коленку. Ей, вдруг, стало жалко медсестру, Анну и цветы, на которых она была уверена, не было никакой заразы.

Зинка вздохнула:

– Ой, какая ты еще глупая, девочка. Любят всех.

– Тогда откуда старые девы берутся? – искренне удивилась Клара.

– Да, видно этой грамоте тебя учили плохо, – Зинка посмотрела на нее лучисто-серыми глазами, по-матерински добрыми, – Потому, что чувство это должно быть взаимным! Ну, вот даже взять тебя…

Клара насторожилась.

– Ты уверенна, что тебя любят? Ну, хотя бы муж?

– Не удачный пример… Я могу хоть завтра замену найти! – вздернула курносый нос Кларка.

– Это ты, – так же спокойно рассуждала Зина, – А вот, докторша еще из-за парты со своим другом простилась, его в первом же бою… Но за все эти годы не нашла она видно замены, хотя желающих было много…

– На что же она надеялась? – уже с жалостью спросила Кларка. В этот день это чувство в ней доминировало.

– Ни на что, просто любила, наверное…

Кларочке принесли сына. Рыженький, в маму, он посапывал курносым носиком, и даже пару раз чихнул.

– Ой, ты, Боже мой, – тоненьким голоском пропела детская сестра, – Скажи, еще, что мы тебя простудили. На-ка, мамань, держи свое сокровище! Ну, вылитый мамка! – улыбнулась сестричка, – Счастливым будет!

Клара подпрыгнула на кровати и замерла. Ей опять протянули ребенка, она отчаянно замотала головой, пятясь назад.

– Не дури, Кларка! – прикрикнула Зина.

Женщина немного успокоилась, протянула дрожащие, растопыренные по паучьи пальцы.

– Смелей, смелей, – подбадривала медсестра, – Ты меня не бойся, я маленький, крохотуленька, кушать хочу, – не понятно кого, малыша или мамашу уговаривала она, – Вот, так, – поправила сестричка Кларины руки и усмехнулась, – Зачем же ты их, как клешни раздвигаешь?! Ой, тут мама еще сама ребенок… Ну, ничего, дело наживное, привыкнешь… А, вот, ваша красавица, – обратилась она следом к Зине, и подала той кряхтящий сверток.

Зинка, распахнула ладони, как крылья. Девочка сразу же зачмокала грудь, переняв все-то спокойствие, каким отличалась сама женщина. Ребенок же Клары ворочался, морщил розовое личико и, в конце концов, закашлялся.