Джеф наклонился за салфеткой, взглянул на Николь снизу вверх. Рассеянный свет делал её лицо неестественно бледным, нереальным. Может, он совсем сдвинулся? Вообще-то Стив тоже её видел. И Дик. Александр разговаривал с ней и Арнольд. Уж его-то в романтических фантазиях никак не заподозришь. Как она живёт? Как она общается с людьми? Наверное, её окружают одни улыбки: она вся такая воздушная. Как так может быть, что дома её невесомости не замечают?: Джеф вдруг вспомнил весь её сникший облик от бесед с родителями. Странно всё это.

Он задумался над этой загадкой, уйдя в созерцание Николь. И тут его словно подбросило. Его внутренние часы сработали, прокатившись неслышным звоном от макушки до пят. Мозг непроизвольно отсчитывал секунды. Должно быть, сейчас уже пора. Джеф вскочил, осознавая, что время перерыва истекает. Вдруг валом надвинулись звуки "башни". Посмотрел в дверной проем, где работали ребята. Ему показалось, что прошёл час. Было такое ощущение бодрости, словно он успел выспаться. Джеф повернулся к Николь, возвращаясь из безвременья.

– Пойдем, заглянем наверх? – предложил он, решив, что раз она там уже была, то теперь это её не расстроит.

Его порывистые движения заставили её заторопиться вслед, когда он быстро пошёл к лестнице.

Рёв двигателей, еле слышно доносящийся до них снаружи, словно говорил Джефу что-то, явно успокаивающее, потому что Джеф приостановился.

– Почему все какие-то нервные? – тихо спросила Николь.

– Неисправность в самолёте, который садится. Там жена Стива.

На его локоть осторожно, почти робко легла её невесомая ладонь и он оглянулся от неожиданности. Николь свою руку не убрала. Джеф тут же взглянул на Дика, охватив разом точки на мониторе. Дик своим сосредоточенным вниманием напомнил Джефу о том, что времени у него осталось мало. Бережно снял руку Николь и потянул её за собой, взглянуть на поле.

Они поднялись на второй этаж, постояли немного у высокого окна, окутанные тихими голосами "башни":

– Семнадцать-ноль-пять-семь, ждать.

– Айр-Франс, Аэропорт – Руление, три – двенадцать, запуск разрешаю.

– Пять-восемь-два, уход по схеме, работайте с "Кругом".

– Один-ноль-девять, предварительный разрешаю по РД четыре.

– Один-семнадцать, слева направо РД – два пересекает "Боинг", пропустить.

– Девятнадцать-три-два-два, стоянка два-девять, по РД шесть на РД два.

– Три-один-четыре, Аэропорт-Круг, набирайте четыре пятьсот, пересечение три девятьсот доложить.

– Четыре-три-два, Аэропорт-Руление, следуйте за машиной сопровождения.

– Семнадцать-ноль-пять-семь, исполнительный разрешаю.

– Один-ноль-девять, взлёт разрешаю, набирайте три-девятьсот, работайте с "Кругом".

– Семь-один-девять, Аэропорт-Круг, визуальный заход запрещаю, заход по маякам, эшелон перехода три девятьсот, давление…

Николь краем уха ловила эти голоса, рассматривая посадочно-взлётное разноцветье. Ночью взлётное поле было чарующе таинственным, манящим и огни отражались на сыром бетоне, дрожащие, как язычки свечей. Интересно, почему они дрожат: ведь это всего лишь электрический отблеск? Она тайком поёжилась, представляя, как там, на улице, по этим голубым и красным пятнам на аэродромном покрытии гуляет осенний ветер.

– Есть сцепление!– сказал кто-то рядом и Николь не поняла: это сказал один из диспетчеров или донеслось по связи.

Боинг с приглушённым рёвом сел и было видно, как тускнеют за ним огни на полосе. Тёмная громада стремительно прогудела неподалеку внизу мимо "башни"и растворилась в темноте поля. Постепенно его рёв стих, тут же сменившись другим рёвом: взлетал самолёт.

– Налысо, – сказал Джеф о покрышках, думая, что в темноте было не видно столба дыма от них. Ночь…