Как в такой ситуации должен был поступить Гриша? Собственно, он особенно и не задумывался, всё было пущено на самотёк, да и текущие дела студенческой полувзрослой жизни увлекали, и хоть он частенько вспоминал с замиранием сердца свою подружку, встречались подросшие дети всё реже и реже. Ну, а после гибели родителей его жизнь трагически изменилась, и Гриша не успел оглянуться, как попал в оборот к Пасикису. Леоновы частенько зазывали его на ужин, даже уговаривали пожить у них, но он сначала постеснялся, а потом Виктор буквально не отходил от него. Гриша вспомнил ночь без любви с Соней, и следующий день, в который они не могли смотреть друг на друга без стыда и брезгливости. Спустя почти год после его отъезда у неё родился сын. Следующим летом Виктор опять направил его туда же, и по выдуманным причинам периодически освобождал парня от работы и оставлял с ребёнком, напоминая, что это вроде бы его сынок. Гриша слегка упирался, но и не помочь не мог: то ребёнок, то Соня прямо таки умирают, некому купить «куска хлеба несчастной кормящей матери» или отнести малыша в поликлинику. Гриша любил детей, и с удовольствием возился с крошечным созданием, помогая его вечно больной мамочке, и сердце парня вздрогнуло. По утрам он бегал в молочную кухню, а Соня была неизменно внимательна к нему, и часто тихо плакала над кроваткой сына, называя его сироткой и поглядывая при этом на притихшего Гришу. «Да, нелегко будет парню без отца…» – горестно приговаривал себе под нос Виктор, тяжко вздыхая и глядя в сторону. А его мать, ворчливая жирная старуха с необъятной грудью, проходя мимо кроватки малютки, резко толкала её, причитая: «Мало мне на голову Соньки, ещё и этого заморыша в подоле притащила! Можно подумать, что дом резиновый! И сама-то вся больная, как её идиотка мать-покойница, а туда же!», – грудничок от толчка просыпался и заливался криком. Соня хватала его на руки и начинала горестно и тихо причитать, завывая: «Господи, куда же нам с тобой деваться, сынок!? Только в омут головой, нет для нас иного места на Земле…». Ну, чьё сердце здесь выдержит? Уж точно, не молодого парня, недавно потерявшего родителей. И Гриша всё чаще думал: «Может, и правда, обзавестись семьёй? Ведь и я остался совсем один… Живут же люди и без любви». У многих его приятелей появились невесты, и в нём проснулось детское чувство – поиграть в отца, удивить своих друзей, да и к одиночеству он не привык, воспитываясь в дружной семье, где всегда ему были готовы прийти на помощь.

После возвращения в Москву, первым делом он встретился с Женей и рассказал ей обо всём. Та хмыкнула, заметив ехидна, что дети обычно рождаются через девять, а не двенадцать месяцев. Гриша по-детски заявил, что почувствовал себя отцом, взяв малыша на руки, на что Женя предложила ему удочерить её, если вдруг в нём проснулась такая жажда отцовства:

– У тебя сразу появится взрослая симпатичная дочь, все просто с ума сойдут от зависти! И обойдусь я гораздо дешевле, ну, если только на бутылку иногда попрошу, папуля…

Гриша рассмеялся, понимая, что Женя во многом права, но ведь в это время у неё самой развивался бурный роман с Олегом, сразу очаровавшим их друзей и родных. А тут ещё его тётя заявила, что «родить одной – тоже нужно иметь смелость!». Сама она, расставшись по глупости с мужем, родила от женатого человека, вот теперь и пожалела Соню, вспомнив свою непростую судьбу с малышкой на руках, умершей в раннем детстве. И все её кавалеры, крутившиеся ранее вокруг замужней женщины, после развода испарились. Тётя сгоряча заявила, что ничего страшного не случится, если он попробует привезти её с малышом к себе, а она им поможет. Но ведь это не игрушка – как это, «попробует»!? Мамина сестра была чудесным человеком, красивой женщиной и во многих отношениях действительно незаурядной личностью. И в работе, и дома всё кипело в её руках, она везде была лучшей, но из-за властного и непредсказуемого характера личная жизнь этой страстной натуры не сложилась. Мужчинам не нравилось её чрезмерная безапелляционность и решительность во всех вопросах: ни с кем не советуясь, ни к кому не прислушиваясь, она горячо заявляла, что будет именно так, и никак иначе. Тётя обладала открытым мужским характером и ранимой женской душой, но она не умела применять тонкие дипломатические шаги, в которых так преуспел прекрасный пол, а действовала нахрапом. И не раз бывало, что она действительно принимала правильное решение, только хорошие дела быстро забывались, а ошибки ставились ей в упрёк. Как она ни заботилась о мужчинах, они всегда сбегали из-под её мощного прессинга. Эта дама, любившая Гришу, была для него непререкаемым авторитетом, тем более, после гибели родителей. А тут ещё Соня прислала ему горькое письмо, в котором умоляла хоть на время приютить её, а Пасикис при каждой встрече укоризненно смотрел на парня, приговаривая: «Да уж, погубил ты девку. Не выживут они в Одессе». Гриша начинал оправдываться, а тот в ответ только махал рукой – мол, не хочу ни в чём разбираться и настаивать, пусть это будет на твоей совести. Всё было решено в один миг, не без помощи тётки и Пасикиса, а как только Соня с сыном приехали в Москву, выжить их из дому не представлялась возможным. Тётя забавлялась малышом, забота к нему компенсировала ей неустроенность в личной жизни, и она поневоле тоже давила на Гришу, а уж Виктор просто не слезал с него.