Прикладывая титанические усилия, чтобы удержаться на ногах, не осознавая, сколько прошло времени, я вдруг услышал, как хлопнула входная дверь и раздались голоса, сигнализирующие о приезде моих родителей. Осознание того, что я больше не один, помогло мне обрести некоторое подобие спокойствия.

Мне не хотелось волновать своих родителей; к тому же я решил, что все произошло из-за обстоятельств, с которыми мне было трудно смириться, поэтому я попытался скрыться, запершись в ванной и притворившись, что страдаю от гораздо более тривиальных проблем с желудком.

Вихрь мыслей и эмоций, вкупе с непонятными физиологическими симптомами, крайне затруднял мне разработку плана поведения. Поэтому я решил сидеть взаперти в санузле, пока не найду подходящего решения.

Я понимал, что лучшим решением будет дождаться приезда кого-то из моих братьев или сестер (в те дни мы не пользовались мобильными телефонами), чтобы они сопроводили меня в больницу, раз уж у меня внезапно случился, как я тогда все еще верил, сердечный приступ.

Казалось, прошла целая вечность, пока сестры не вернулись домой, не заметив, что со мной происходит, – хотя слезы, текущие из правого глаза, было трудно скрыть, – и я сказал им, что со мной случилось что-то серьезное. Мне казалось, что мое время на исходе, поэтому я попросил их как можно скорее отвезти меня в отделение скорой помощи. Спустя несколько секунд мы уже были в пути.

Когда мы оказались в приемном отделении, я объяснил свои симптомы дежурной медсестре и через несколько минут начал понимать, почему так много людей жалуются на испанскую систему здравоохранения.

Я пришел в ярость, заметив, что при столь явных симптомах передозировки, либо сердечного приступа, медсестра не смогла придумать ничего лучшего, кроме как отправить меня обратно в приемное. Я не мог понять, как они могут заставлять меня ждать, когда прямо у них на глазах человек изнывает от непонятных мучений. Поэтому я высказался в том духе, что… черт возьми, испанская медицина – это просто цирк какой-то!

Несколько минут спустя я все еще кипел от злости – из-за ничем не обоснованного, как мне казалось, ожидания, – когда та же самая медсестра объявила, что я могу пройти, меня ждет врач.

Войдя в палату, я увидел ожидающую меня женщину-врача в белом халате, с небольшим прибором в кармане, известным всем как стетоскоп.

Увидев, что меня, страдающего от невыносимых мучений, собираются обследовать при помощи столь несерьезного и, на мой пристрастный взгляд, бесполезного инструмента, я окончательно утвердился в своем мнении о качестве родной системы здравоохранения.

К счастью, вскоре врач, после долгих попыток исследовать меня своим смешным инструментом, поняла, что ситуация, возможно, серьезнее, чем ей сначала показалось. После минутного отсутствия она вернулась с более серьезным оборудованием, подходящим для моей предполагаемой болезни, – с электрокардиографом.

Я предположил, что, прослушав мое сердце, она отбросила шутки в сторону. Видимо, доктора решили обследовать меня более тщательно, и эта мысль помогла мне успокоиться.

Я был уверен, что стал жертвой какого-то серьезного недуга, и нужно только дождаться результатов, но окончательный диагноз подтвердил, что все это было только началом…

Как сказала врач, мое смятение, состояние, заставившее меня поверить, что я вот-вот расстанусь с жизнью, и отдающееся дрожью в носилках сердцебиение – все это сигнализировало о проблеме, по-видимому, довольно распространенной и, в общем, не очень опасной. Согласно ее диагнозу, у меня не было никакого серьезного заболевания. Просто я впервые столкнулся лицом к лицу с доселе мне неизвестным, но довольно распространенным синдромом повышенной тревожности