Летом 1974 года они нехотя решили навести порядок. В роту был прислан подполковник Коротков с Севера. Это был настоящий строевой командир. Первые несколько дней он спокойно сидел в скверике на территории роты и общался с солдатами (если их так можно было называть) конспиративно, не надевая формы. Никто не догадывался, что грядет. На третий день Коротков оделся по протоколу и выстроил всех на плацу. Надо было посмотреть на эту армию. Длинные волосы, бородки кое у кого, джинсы вместо униформы. Непостижимо, что такое было в Советской Армии в 1974 году.

С этих пор в 23-й спортивной роте начались тяжелые дни. Никаких увольнений в город, хотя раньше никто и не спрашивал. Всех одели в форму, которая кстати нашлась на складе роты у коптера. Всех выстригли. Подворотнички чистые и стираются каждый день, Коротков сам за этим следил.

Он обосновался жить в самой же роте, в своем офисе, куда поставил кровать. Офицеры и прапорщики загрустили. Коротков после пяти вечера переодевался в спортивный костюм и даже смотрел телевизор вместе с солдатами, вроде как он с ними друг, но все чувствовали напряженность и большую. Особенно старший лейтенант Володяев. Не выпить ничего. В прошлые хорошие времена они уже почти с утра начинали. Но порядок есть порядок и дисциплина.

Надо сказать, что подполковник Коротков в принципе был неплохим офицером. Он вызвал меня в свой кабинет, когда получил бумагу из Ленинградского мототрека от тренера команды по спидвею «Нева» Лемберга и при этом еще с подписью некого Дубяги из Спортивного комитета Армии. В документе значилось: «Командиру 23-й спортивной роты подполковнику Короткову. Прошу отпускать члена команды по спидвею „Нева“ рядового Городецкого для тренировок в дни и часы, указанные в графике». Но Коротков уже использовал меня в качестве шофера на «кавзике» – гробовичок Газ-651 армейского зеленого защитного цвета. ГАИ в то время оставляла армейские машины в покое и никогда не останавливала их.

Этот автобус был очень удобен и использовался для вывоза офицеров и высшего командного состава Ленинградского военного округа по их пьянкам и гулянкам с девицами и женами. Мертвых солдат мне приходилось возить тоже и грузить их, хватаясь за их ноги. Хотя, чтобы быть честным, среди офицеров были и очень порядочные люди. Я встретился как-то после с одним из них в Кировском театре. Помню, еще в армии я перевозил ему вещи на дачу, и он заставил свою дочку, наверное лет 12, вымести весь автобус, когда я сам хотел это сделать. Так настоящие офицеры воспитывали своих детей.

Коротков вызвал меня к себе.

– Если ты хочешь заниматься спортом, то будешь заниматься им в Кандалакше или Варкуте.

«Санаторий северное сияние», как называли среди солдат Воркуту, Кандалакшу и прочие удовольствия. Мне это естественно не очень светило.

Коротков был не дурак. И очень быстро начал обделывать свои дела в Ленинграде. Первым делом он выбил себе квартиру, что было очень просто с его связями в Министерстве обороны. Завел знакомых среди директоров продовольственных магазинов. Мой «кавзик» при этом использовался ими в личное пользование для поездок на их дачи и вечеринки. В очередной раз, когда все были развезены, оставшаяся жена одного из них, которую я должен быть доставить домой, на одной из забытых дорог приказала мне остановится. И разлеглась на заднем сидении, пухленькая блондинка. Ей было отказано. Я был честен и не мог переступить порог. Ничего не случилось. По всей видимости, муж ее не особенно удовлетворял. После этого я больше ее никогда не видел.

Директора продуктовых магазинов всегда были на высоте в то время и очень уважаемы. В этом тоже была культура Петербурга.