– Возвращайтесь на свои места, болваны чертовы! – крикнул через плечо Локхарт. Но каждый, видимо, считал, что «болваны чертовы» относится к кому-то другому, и никто не отставал.

Добравшись наконец до багажного вагона, мы обнаружили, что боковая дверь сдвинута назад до отказа, образовывая проем шириной по меньшей мере шесть на семь футов – вполне достаточно, чтобы человеку вывалиться наружу.

– И как же машинист не заметил открытой двери, когда шел к хвосту поезда? – спросил Локхарт.

– Должно быть, шел с другой стороны, – предположил я и повернулся к Густаву, ожидая, что ему захочется вставить слово, но брат уже перешел к следующему вопросу.

– Кип, – произнес он, и только тут я заметил, что юный разносчик находится в преследующей нас толпе. – Ты знаешь Джо Пецулло? Проводника багажного вагона.

– Конечно. Мы дружим. – Кип двинулся к багажному вагону… и замер с поднятой ногой. – О боже. Так это Джо там на путях, верно?

Старый поднял фонарь в вагон и поводил им из стороны в сторону. Свет выхватил из темноты штабели ящиков, сундуков и мешков, а также стоящую на полу откупоренную бутылку, до середины заполненную янтарной жидкостью.

– Пецулло закладывал за воротник? – спросил брат у паренька.

– Я… я не знаю, – заикаясь, тихим дрожащим голосом ответил разносчик.

Густав сверлил взглядом бутылку, Локхарт стращал револьвером тени в вагоне, а столпившиеся у вагона пассажиры просто стояли и пялились, словно на ярмарке, где уродец живьем пожирает курицу. Пришлось мне подойти к Кипу и положить руку на худое плечо мальчишки. Он взглянул на меня блеснувшими в тусклом свете фонаря глазами и молча кивнул в знак благодарности.

– Эй! – раздался приглушенный голос откуда-то неподалеку. – Что там происходит?

– А это еще что за фигня? – спросил Старый, разворачивая фонарь.

Локхарт указал на следующий вагон в сторону паровоза.

– Это из почтового вагона, – пояснил он. – Должно быть, курьер «Уэллс Фарго».

– Кажется, его фамилия Моррисон, – вставил Кип, шмыгнув носом.

– А есть дверь между багажным и почтовым вагонами? – спросил его Густав.

– Нет, они не… – начал парнишка.

– Отвечайте! – снова окликнул нас Моррисон. – Кто здесь?

В его голосе звенел ужас, который легко можно было понять, учитывая, сколько курьеров с поездов-экспрессов за последние несколько лет влетели прямо в райские врата с помощью динамита грабителей. На беду, в толпе нашелся остряк, который решил разрядить атмосферу и выкрикнул ответ, опередив более здравомыслящих людей:

– Это я! Джесси Джеймс, восставший из мертвых! А со мной мои друзья – банда Лютых!

– Кто это сказал? – проревел Локхарт, поворачиваясь к зевакам и размахивая револьвером. – Клянусь, отстрелю идиоту голову к чертовой матери!

Не желая смерти даже столь раздражающему знакомому, как Честер К. Хорнер – ибо Моррисону ответили голосом коммивояжера, – я двинулся вперед, чтобы встать между Локхартом и толпой. Но не успел я сделать и двух шагов, как за спиной грохнул выстрел, и шляпа сорвалась у меня с головы и улетела в ночь. В следующую секунду зеваки уткнулись лицом в песок, попадав на землю.

– Не подходи! – заорал Моррисон. – Я вооружен!

– Мы знаем! – крикнул я в ответ. Распластавшись на животе, я чуть приподнял голову, чтобы понять, откуда стреляют.

У боковой двери почтового вагона было два зарешеченных отверстия, слишком маленьких, чтобы их можно было назвать окнами. Из одного из них торчало дуло винтовки.

– Не стреляй, Моррисон! – крикнул Локхарт. – Мы не грабители! Это просто какой-то засранец решил пошутить.

– Почему я должен тебе верить?

– Это я, мистер Моррисон! Кип Хики! – подал голос парнишка. – Верьте мне, нас никто не грабит!