– Я же сказал, не волнуйся. Все у меня в порядке.

– Ну да, конечно. Ты прямо пышешь здоровьем.

На бледное лицо Старого начали возвращаться краски, но не слишком здорового оттенка. Его щеки не розовели: он постепенно зеленел.

– Послушай, братишка, – решился я, – знаю, как тебе дороги детективы и все такое, но здесь что-то не так. Может, та пуля, что ты словил в Монтане, снова гуляет у тебя в кишках, понятия не имею. Но что бы там ни было, тебе надо притормозить и заняться собой. Ты вымотан как собака, а вдобавок у тебя в кармане бляха Южно-Тихоокеанской железной дороги. Так дело не пойдет.

Густав выпрямился во весь рост и посмотрел мне в глаза.

– Очень даже пойдет.

В этот самый момент поезд резко дернулся, и окружающий пейзаж покачнулся. Начался спуск: теперь мы ехали под гору, в долину Гумбольдта в штате Невада, и клочковатые кустики полыни и пустынной травы понеслись мимо заметно быстрее.

Рывок поезда прижал брата к ограждению – и выдавил наружу содержимое его желудка.

Я похлопал Старого по спине и произнес несколько слов утешения, пока он страдал, перегнувшись через перила. Но как только Густав снова обрел дар речи, перепалка возобновилась с новой силой.

– Ну и ладно, давай, тяни блевотину до самого Окленда! – брякнул я наконец. – Что остается делать, если ты не слышишь благоразумный голос собственного желудка? Придется мне тихонько сидеть и наслаждаться видами.

– Ну и прекрасно, – проворчал Старый. – Тихонько сидеть у тебя получается лучше всего, а? Я, в отличие от тебя, ищу возможность заняться делом.

– Да неужели?

Прежде чем я успел выдать заготовленный остроумный ответ, снизу донесся глухой удар, после чего из-под вагона вылетел некий предмет, размерами и формой напоминающий дыню.

И вот, дорогой читатель, мы вернулись туда, откуда начали: мы со Старым встретились лицом к лицу с человеческой головой.

Если вы, как и я, имеете общее представление об анатомии, то явление следующего предмета уже не покажется столь удивительным. Голова, в конце концов, обычно прикреплена к телу, а даже если нет, то можно не сомневаться, что где-то неподалеку найдутся торс, конечности и все прочее.

Когда мы с Густавом заметили тело, оно еще катилось вниз по насыпи, удаляясь от проносящегося мимо поезда.

– Господи, – прохрипел я. – Думаешь, надо?..

Но брат уже подумал: он рванулся в обзорный вагон.

Я успел сделать всего несколько шагов, когда раздался чей-то крик:

– Стой! Это же сигнальный шнур! Что ты?..

В следующую секунду я уже летел по воздуху, пока мой полет не прервал дверной косяк. Сработал тормоз, и «Тихоокеанский экспресс» со скрежетом остановился.

Кое-как поднявшись, я ощупал лицо в поисках заноз, но косяк наградил меня лишь разбитой губой. Из вагона слышался хор стонов, словно выступал страдающий зубной болью домашний ансамбль, и, войдя в обзорный салон, я обнаружил большинство пассажиров лежащими вповалку друг на друге.

– Я очень извиняюсь, мэм, – бормотал мой брат, слезая с – кто бы мог подумать! – миссис Кир. Ее пышные юбки и солидная фигура, несомненно, послужили отличной подушкой, когда сработали тормоза.

– Ничего страшного, – ответила леди, все еще сжимая в руке сложенные веером игральные карты, хотя ее партнеры и складной столик, за которым они играли, вместе с остатками колоды разлетелись по всему вагону. – Не первый раз на меня бросается мужчина, хотя никогда еще это не происходило столь буквально.

Старый помог ей подняться и тут же попятился.

– Надо позвать кондуктора, – заявил он, не обращаясь ни к кому конкретно. – Там на путях мертвец.