Коммивояжер продолжал распинаться на эту тему – и на другие – еще несколько минут. Как выяснилось, его звали Честер К. Хорнер и последний месяц он провел на Колумбовой выставке, рекламируя «чудо-пищу будущего»: якобы чудодейственную «здоровую пасту», изготовленную из вареного арахиса. Означенное варево – «ореховое масло» – по описанию не показалось мне ни чудесным, ни хотя бы съедобным, но Хорнер проповедовал его достоинства с таким евангелическим рвением, что я все же согласился попробовать немного за ужином.

Это был один из немногих моментов, когда собеседник позволил мне вставить слово: торговец так разошелся, что едва не утопил меня в потоке своего красноречия. Впрочем, я не возражал. Все знают, что я и сам люблю нагородить с три короба, поэтому всегда ценю это мастерство в других. Старого, однако, Хорнер лишь раздражал, и через пару минут брат перестал даже делать вид, что слушает.

Вместо этого он практиковался в своем холмсианском мастерстве: разглядывал рассаживавшихся по местам пассажиров.

Старый высматривал хромоту, пятна на рукавах, потертые портфели – все, что могло пролить свет на жизненные обстоятельства незнакомца или его душу. Но через какое-то время я почувствовал, как Густав напрягся, и понял: братец увидел нечто такое, чего видеть не хотел.

Мы сидели лицом к хвосту поезда, и сиденье прямо напротив нас до сих пор пустовало. Но вот появился некто, намереваясь его занять, и Густав пришел в ужас по той же причине, по которой я пришел в восторг: некто оказался симпатичной молодой леди.

Конечно, если вы чопорны и старомодны, непосредственное соседство одинокой женщины достаточно юного возраста с двумя незнакомыми мужчинами сомнительного класса может показаться не вполне приличным. И я боялся – а Старый, похоже, надеялся, – что леди тоже найдет его таковым, поскольку она немного замешкалась, переводя взгляд со своего места на нас.

– Добрый день, мисс, – сказал я, вскакивая на ноги. – Если угодно, ради вашего удобства мы попросим проводника пересадить нас на другие места.

Я сыграл ва-банк в надежде, что галантность предложения освободит нас от необходимости выполнять его.

– Благодарю вас, но меня ваше общество ничуть не стеснит, – ответила молодая женщина, и ее улыбка говорила, что она рада каждой возможности шокировать блюстителей нравов.

Она принялась устраиваться на сиденье напротив, а Старый пробормотал приветствие – даже не вполсилы, а в осьмушку силы – и сразу же отвернулся к окну, переключив внимание на последних запоздавших пассажиров.

– Боюсь, мой брат не слишком общителен, мисс. Он плохо себя чувствует, – поспешил объясниться я. – Зато я говорю за двоих, так что скучать вам не придется.

Знаю, это было дерзко, но улыбка задержалась на лице нашей спутницы, как бы приглашая к продолжению разговора. К тому же девушка была так чертовски мила, что я, пожалуй, попытался бы очаровать ее даже в том случае, если бы она хмурилась или злобно брызгала слюной. У нее были большие карие глаза и крепкий, слегка вздернутый носик, а в уголках полных губ таилась шаловливая улыбка, которая намекала на озорство юности, хотя пассажирка была явно старше меня. На вид я дал ей двадцать пять – ближе по возрасту к Густаву, чем ко мне. Темные волосы красавицы были собраны в пучок, открывая… м-да, если я пущусь в описание ее длинной стройной шеи, выйдет уж вовсе непристойно, поэтому скажу лишь, что внешность ее была весьма приятной для глаза.

Так что можете себе представить, как меня обрадовал смешок, которым она ответила на мою тираду.

– И отчего это мне кажется, что вы не преувеличиваете, мистер?..