– Мы здесь не одни, – сказала Карина и снова опустила глаза в пол.

Слова её прозвучали более чем странно, чересчур мрачно и убито. У Рафа создалось впечатление, что девушка сходит с ума. Это оттолкнуло его, и он, отойдя к комоду, встал возле Миши. В это время с кухни появилась Лера. В руках у неё было широкое блюдо, на котором ровненькими кругами лежали канапе – нанизанные на зубочистки сервелат, маслины, пармезан и ветчина. В воздухе повеяло приятным ароматом – на кухне аппетитно ворчала курочка.

– Вкусно, – одобряюще произнёс Миша, попробовав один из бутербродов.

Даже простые незамысловатые блюда Лера любила делать изысканными. А ещё больше ей нравилось, когда её за это хвалили. Поставив бутерброды на комод, она налила себе в бокал немного виски, долила сверху колы и немного пригубила.

– Зай, как ты? – обратилась она к подруге, – тебе налить?

– Может пивка? – подхватил Раф.

Он влил в себя остатки из пятой за сегодня бутылки и хотел было швырнуть её на улицу, но передумал и поставил на веранду, подле двери. Затем достал из стоявшего на полу ящика очередную бутылку. Повышать градус он пока не планировал.

Карина посмотрела на подругу, а потом перевела взгляд куда-то в пустоту. По выражению лица было видно, что внимание девушки что-то привлекло. Глядя на неё, Раф, Миша и Лера прислушались. До слуха донёсся скрип половиц, в гостиную вошёл Дима, неся блюдце с нарезанным лимоном.

– Вы чувствуете запах? – спросила Карина. Лицо её наморщилось.

– Какой запах? – не поняла Лера.

Пахло травой с улицы, курицей с кухни, а ещё газировкой, спиртным и старым деревом, из которого был сколочен дом – ничего, что могло бы вызвать отвращение.

– У меня такое ощущение, что здесь кто-то умер, – сказала Карина.

– Не исключено, – подметил Миша.

Поймав с укоризной Лерин взгляд, он сделал очередной глоток из бокала.

Дима поставил блюдце на комод, взял с него одну дольку, наполнил рюмку виски и сказал:

– Ну. Давайте.

Потом чокнулся с друзьями, шумно выдохнул и залпом осушил рюмку.

– Фу, блин, самогон, – сказал он, вздрогнув. Потом занюхал лимоном и снова наполнил рюмку.

Карина медленно поднялась с кресла. Она была бледная, уставшая; взгляд казался каким-то нездоровым. Глядя на на неё, Лере тоже становилось не по себе.

– Ты чего? – спросила она.

– Я пойду, – ответила Карина и отправилась в спальню.

Никто не стал уговаривать её остаться.

4

Меньше часа спустя за конами совсем стемнело, и в свете полной луны туман начал отдавать грязно-сером цветом. Погода была мягкая, безветренная. С улицы в дом тянуло прохладой, а от дровяной плиты – теплом. Раф и Дима притащили с кухни стол, а Лера выложила на него сготовившуюся курицу. Пара французских багетов, летний салат, обильно сдобренный оливковым маслом, и хорошая выпивка – то, что нужно для душевного ужина.

Раф попробовал кусочек. Шкурка на вкус была великолепна, а вот белое мясо, каким бы сочным не было блюдо, всё-равно казалось суховатым. Сев на место Карины, Дима уплетал за обе щеки, запивая пивом.

Миша установил на комоде маленькие колонки. Из сумочки, висевшей на поясе джинсов, он вынул плеер и воткнул в него кабель. Раф краем глаза увидел в сумочке пистолет.

– А ты табельное с собой носишь? – спросил он.

– Да, – коротко ответил Миша и застегнул сумочку, дав понять, что не даст подержать в руках.

– Только сильно не включай, – сказала Лера, – а то там Карина спать, наверно, легла.

Миша выкрутил колонки на низкую громкость, налил себе ещё виски и начал полушёпотом напевать:

– …я поймал реального глюка, ты, баскервильская сука…

Карина не спала. Прижав ноги к груди, она сидела на кровати, теребила отогнутый краешек пледа и смотрела на своё отражение в стоявшем у стены трюмо. Через плотную дубовую дверь доносились голоса. Миша взахлёб травил какую-то историю.