Он знал и от этого злился еще больше.

— Если вы не готовы его сделать, то можете вернуть ее обратно. Возможно, кто-то другой захочет забрать ее себе.

Брейр раздраженно скрипнул зубами. Вряд ли найдется еще один благородный дурак, который позарится на такое сокровище.

— Иди сюда, — он кивком подозвал Нику.

Она неуверенно протянула некрасивую, мелко подрагивающую руку. Стараясь не смотреть на ее темные ногти и кривые узловатые пальцы Брейр выставил вперед свой кулак, сжатый настолько сильно, что побелели костяшки.

Мужичок тем временем ловко отмотал длинную нить, сложил ее пополам и разрезал ровно посередине. Одной половиной он обвязал запястье Ники, второй — кхассеру.

— Закреп не только подтверждает ваше законное право, но и дает ряд преимуществ, — торопливо бубнил он. От волнения у него на лбу выступили капельки пота, — Например, внутри ваших владений вы всегда сможете не только найти ее, но и переместиться к ней. Поменяйте, пожалуйста.

Он отмотал еще кусок, точно так же разрезал его и повязал на вторые запястья.

В тот момент, когда простая нить, неуловимо соприкоснулась с кожей, Брейра перетряхнуло от макушки до самых пяток.

— Это ваша связь сработала. Девушка теперь принадлежит вам. Закреп нерушим. Его нельзя самовольно ни разрезать, ни разорвать. Только с разрешения императора.

Мужчина что-то еще болтал, убирая инструменты в коробочку, а Брейр мрачно рассматривал новые «украшения». Подумать только… Еще утром его главной проблемой было, как выйти из комнаты и при этом не разбудить двух голых девиц, а теперь — серые нити на руках и зеленое чудовище за спиной.

А тем временем мимо прошел довольный Лай с белокурой Мойрой, и на их запястьях красовались зеленые атласные ленты, расшитые золотом.

***

Это однозначно был самый жуткий день в жизни Доминики. Каждый раз, когда казалось, что хуже уже некуда, обязательно случалось что-то еще более отвратительное. Сначала морок, потом этот ужасный отбор, а теперь еще и серые нитки на руках. Она должна была выйти из того зала женой, а никак не безвольной прислугой.

Радовало одно. Мужчина, который ее забрал оказался молодым, сильным, весьма привлекательным, но самое главное он был кхассером, а значит, еще не все потеряно. Надо просто поговорить с ним, объяснить в чем дело и тогда проблему можно будет решить.

К сожалению, с разговорами как-то сразу не заладилось. Пока кругом были люди, кхассер не обращал на нее внимания и хмуро общался то с одним, то с другим, а потом и вовсе велел усадить ее в закрытый экипаж и отправить из города. Сам он за ней не последовал, только обронил, что найдет позже.

И вот она оказалась где-то в бескрайних просторах Андракиса. Голодная, несчастная, одинокая. Никто не подумал о том, что гостью из Шатарии надо накормить, ну или хотя бы предложить воды. Никто не озаботился новой одеждой. Она по-прежнему была в одной лишь тонкой белой рубашке. От сказки, в которую так наивно верили выпускницы гимназии Ар-Хол, не осталось ровным счетом ничего.

Тяжелую густую тишину разбивал только скрип колес, да раскатистые крики козодоя, доносящиеся из чащи. Невзрачный экипаж трясся по ухабам проселочной дороги, а Ника, прильнув к маленькому мутному окошку, пыталась рассмотреть хоть что-то. Кругом подступал густой лес. Деревья-исполины поднимали свои ветви к самым небесам, мешая солнечным лучам добираться до земли, поэтому внизу было сумрачно и неуютно. Даже внутрь просачивался тяжелый запах прелых листьев, смешанный с горечью черного папоротника.

Чтобы хоть как-то скоротать время, Ника попыталась избавиться от ненавистных серых ниток. Сначала долго рассматривала их — нитки, как нитки, такими обычно прохудившиеся мешки штопали. Потом попыталась развязать, но узелок был настолько тугим, что его никак не удавалось ухватить, даже зубами. Промучавшись полчаса, она бросила это занятие, решив, что снимет их позже. Найдет ножницы, нож, меч — что угодно, и срежет их.