Когда капитан уже основательно насытился и обвёл кабак ленивым взглядом, то обнаружил знакомую спину. Феликс сидел за столиком в тёмном углу, подпирая висок. И как только успел проскользнуть?!

– Эй! Снова здравствуй! – Лобо лихо взгромоздился на соседний стул, не забыв захватить с собой кружку.

– Привет. Я думал погулять, но вовремя понял, что бренди мои проблемы со сном решит вернее, – пожал плечами Феликс.

Перед ним лежала синяя тетрадка, листы которой он аккуратно переворачивал, что-то сверяя.

– И ты всё мусолишь этот бортовой журнал бродяг?

– Да.

– Что в нём особенного? Можешь в руки не давать, просто объясни.

Коронер глянул на паренька, торчавшего в дверях кухни. Лобо смекнул, что тот греет уши. С ответом старик медлил и явно сомневался, стоило ли вообще открывать рот, но, наконец, подался вперёд:

– Если бы я такое знал про них… про всех, чьи фамилии здесь… я ведь за руку с ними здоровался!

– То есть, ты отхватил досье на кучу народу?

– Возможно.

– Вот это нюх!

Лобо с едкой, но короткой завистью цокнул. Премия уплыла к другому, да и чёрт бы с ней, проиграть Феликсу – дело нехитрое. Капитан повидал людей, которые в лёгкую обманывают напёрсточников и шулеров, но сам подобным искусством не обладал, лишь со стороны любовался. Они будто заранее всё знали. И что-то было в них особенное, кроме невероятной внимательности. Снисхождение? Доброта? Но как видящий в людях всё дерьмо может быть добр к ним?

– Не мог бы ты, сынок, с утра позаботиться о лошадях? – кротко попросил коронер. – Правда, не уверен, что мы выедем на поиски, до этого момента нужно утвердить дело.

– Разве оно не утверждено? Есть истец, улики… приказ маршала! – растерялся Лобо и развёл руками над столом.

– И что мы видели? Следы крови да нервного юношу. А за гражданином будет настоящая вооружённая погоня. И, при всём уважении к маршалу, он… – старик закатил глаза, подыскивая слова, – не мог приказать, не имеет права до заключения доктора и моего вердикта. Он лишь выразил желание помочь истцу. Свидетельских показаний у нас тоже нет, пока я слышал только его сына. Поговорил час назад с охраной. Пожалел, что вообще потратил время на них – отвечали заученным текстом. В крайнем случае придётся их раскалывать, по-хорошему не выйдет, так что этих оставляем про запас.

– Так ведь Инкриз побежал! Какие ещё нужны доказательства?

– А в Экзеси запрещено бегать?

– Истец – сам Амьеро! – выложил Лобо последний козырь.

– Я рад, что сам, а не собака или кот по его поручению.

Размышления подобного толка Лобо ещё не посещали. Он мнил себя лишь подчинённым и не посмел бы требовать приказа в письменном виде, печатей или чего-нибудь такого. А Феликсу зачем-то требовались все эти вещи, чтобы начать действовать. Он считал себя в праве и говорил так спокойно, будто подобное не взбесит вышестоящее лицо, а если и взбесит, то ему плевать.

– А где, между прочим, труп? – спросил капитан.

– Уже у доктора. Я в нём уверен, Раус работает только по ночам, но уже к утру мы получим безукоризненное заключение, главное – явиться до того момента, как он ляжет спать. Мой старый приятель, с которым мы распутали кучу дел, не подведёт.

В тот вечер Лобо умудрился не переборщить с выпивкой, хотя, оставшись один за столиком, налёг на эль. В своей одинокой служебной берлоге он упал на матрас и уснул мёртвым сном.

Как бы он ни напивался, вставал всегда с рассветом и почти без похмелья. Утро портила лишь возможная реакция маршала на задержку. «Ага, – думал капитан, поднимаясь в кабинет, – Феликс оттого и кидался так смело разными законами, что на ковёр с докладом пойду я, а не он». Всё-таки офицеры ослушались и остались в Экзеси. Но маршал на удивление спокойно встретил Лобо и без лишних вопросов выписал ему двух отличных лошадок. Пока он скрёб пером по бланку, капитан уловил едва ощутимый запах отличного нюхательного табака, которым баловался Феликс. Запах этот казался совершенно чужим в участке. Вместе с ним пришли, похоже, и другие перемены.