Авиация противника не дала нам отдохнуть. Боясь потерь, мы покинули Тихвин и расположились в лесу, проезжая города. Почему наши войска не развивают успех, достигнутый при взятии г. Тихвина? Этот вопрос задаю не только я, но и многие бойцы дивизиона.

Через несколько дней дивизион получил приказ отступить из района г. Тихвина, который опять был взят немцами. При отходе дивизиона из Тихвина произошел печальный случай, надолго оставивший неприязнь не только у меня, но и почти всех командиров и бойцов к комиссару нашего дивизиона. Это был москвич, за сорок лет, до этого случая ничем себя не проявивший. Правда, все заметили, что он очень боится бомбежек, при появлении немецкого самолета сейчас же выскакивает из машины и удирает «куда глаза глядят». Услышав, что один из солдат, водитель грузовой автомашины, сказал:

– Имеем такую технику и отступаем. Когда же будем наступать и бить «фрицев»?

Приписав солдату «паникерство», этот «горе-комиссар» расстрелял его перед строем.

Для меня, тогда двадцатидвухлетнего молодого человека, это было непостижимо. Сейчас, вспоминая этот случай, я представил себе, сколько безвинных людей погибло благодаря действиям таких «горе-комиссаров и командиров».

Спешу сообщить читателю, что этот «комиссар» – сволочь, иначе его не назовешь, сам был все-таки расстрелян самолетом противника, когда пытался бежать из машины на Воронежском фронте.

Чего боялся, от того и погиб.

Конечно, семье, наверное, сообщили, что погиб при исполнении воинского долга.

Заканчивался январь 1942 г., мы перебазировались на новое место. Пока в дивизионе не было потерь, если не считать убийства «комиссаром» своего же солдата.

Мы приданы 2-й ударной армии. Командир дивизиона поехал в штаб армии на совещание. Дивизион получил задание поддерживать передовые части 2-й армии, которая успешно взаимодействуя с 59-й армией, 24 января 1942 г. вклинилась в линию фронта, форсировала р. Волхов и овладела сильно укрепленным пунктом противника – дер. Мясной Бор.

Начались фронтовые будни. Офицеры батарей отстрелялись и уехали с передовой, а мы – труженики: нач. бой, нач. прод. и нач. ГСМ все время в дороге. Не привез вовремя снаряды, продовольствие или горючее – значит не выполнил боевой приказ. Дивизион без снарядов может двигаться, в этом случае силу представляют около ста человек личного состава, вооруженных карабинами и пистолетами. Но когда нет горючего – это уже катастрофа, так как машины стоят, и тогда при неблагоприятных условиях вся техника, в первую очередь боевые установки, должна быть уничтожена. Для этого на каждой установке имелась взрывчатка, и один из расчета, ответственный за уничтожение ее.

Зима 1942 г. близится к концу, продвигаемся вслед за частями второй ударной армии Власова. Автомобильное сообщение выдвинувшихся наших войск в оборону немцев, в тех условиях, когда даже зимой болота не замерзают, осуществлялось только по лежневым дорогам. Такая однопутная дорога прокладывалась саперами и являлась единственной транспортной магистралью, соединяющей фронт с тылами, и потому усиленно охранялась.

Однажды, в середине февраля 1942 г., мы наблюдали воздушный бой. На нашего одного «ястребка» ринулись, как коршуны на добычу, пять «мессеров». Пилот «ястребка» оказался ловким малым. Отстрелявшись, имитируя падение, приземлился на небольшой лесной поляне, совсем недалеко от нас. Мы все дружно побежали к нему. Вылезает из кабины целехонек, самолет изрешечен пулями, ведет и мотор. Пилота буквально подхватили на руки, накормили, напоили. Он связался со своей частью и уехал к себе. Потом прибыли механики, сняли что-то с машины, а остальное осталось.