– Вон пошла! – директор рявкнул так, что задребезжали стекла. Звуки властного голоса эхом перекинулись с окон на потолок, оттуда на стены и угасли, достигнув мягкой мебели. – Забирайте приказ и убирайтесь! – Директор простер властную длань в сторону дверей. Девушка молча выслушала приговор, быстро взяла протянутый лист с приказом и… приготовилась его изорвать.

– Не сметь! – Генеральный тяжело ударил кулаком-кувалдой по столу. От резкой деформации деревянный стол прогнулся, но затем быстро выправился. Бутылка коньяка при этом довольно высоко подпрыгнула и зависла в воздухе. К счастью, я успел подхватить на лету дорогостоящий напиток и вернуть на прежнее место. Генеральный удостоил меня снисходительным взглядом. Рюмки все же упали. Видя такое, секретарь-референт моментально поставила другие и, привстав на цыпочки, тихим шагом вышла.

– М-да… Ну, теперь и ты слушай! На вчерашнюю выходку Нестора внимания не обращай. Наказан он.

– Не понимаю, о чем вы, господин генеральный директор?

– Так, уж и не понимаешь? Секретарша постоянно держала Нестора в курсе всех моих планов. Только они знали наперед других, что с кем будет и когда. Кого повысят, кого наоборот… Смотри, она даже дверь не прикроет, всегда щелочку оставит, – так сказать, аудиовизуальная подпитка. У кого информация – у того и власть! А бабой Нестор нарядился, чтобы тебя на откровенность спровоцировать. С женщинами мы более откровенны, понятно. И обо всем мне доложить. Нестор знал, что его снимут скоро. Вот и маскарад затеял, шут гороховый!

– Это понятно, но руки ломать зачем ему было? Кость живая, все-таки.

– «Ломать, живая кость». – Генеральный отпил немного коньяк и усмехнулся. – Да будет тебе известно, что он преступил все границы дозволенного – границы нашей с тобой морали! Он использовал подслушивающую аппаратуру! Понял? Не лицензированную, понял! Каков же подлец этот Нестор Негодяев! Ты со мной согласен?

– Конечно, господин генеральный директор, он подлец. Господин генеральный директор, разрешите узнать напоследок, кого вы на мое место ставите? – спросил я и опрокинул третью рюмку.

Я полагал, что мою должность займет какой-нибудь неведомый новобранец.

– Опять ты из себя дурашку строишь! Как это кого? Тебя! Тебя, но только повысим! Или повесим? Хе-хе-хе! А, нет, вначале повысим! Хе-хе-хе! Ну, в общем, знай, что с завтрашнего дня ты назначаешься заведующим аналитическим отделом банка, ну и моим первым замом! Что, осознал, наконец? Слава богу! Пора, брат, засиделся. Допиваем коньяк и начинаем работать. Прямо сегодня, прямо сейчас! Ступай дела принимать. Через неделю жду с глубинным отчетом. Мне нужен достойный преемник! Так что старайся. Жену поздравить не забудь. От меня! Дорогу отыщешь? Помощь необходима? Хо-хо-хо!

Дабы не обесславить счастливых мгновений жизни, мне пришлось допить всю бутылку и быстро удалиться. Мой уход осложнился шаткостью походки, вследствие чего я повторно споткнулся. Споткнулся на этот раз о ножку широкого дивана, нелепо стоящего в проходе. Размахивая над диваном руками, какое-то время мне удавалось балансировать, но не долго, и я с размаху плюхнулся в уютное ложе.

– Эх, поспать бы часок-другой. – Я прикрыл глаза. Долг службы вскоре пересилил сонные позывы, я медленно приподнялся и сел, откинувшись на спинку дивана.

Уличная вьюга способствовала моему частичному отрезвлению. Порывы морозного декабрьского воздуха внезапно распахнули неплотно закрытое окно и шумно ворвались в приемную. С секретарского стола полетели в разные стороны бумаги и папки. Сквозняк приоткрыл двери кабинета генерального директора. Из кабинета доносились активные человеческие звуки, точнее говоря, стоны. Они нарастали, делались все неистовей и перешли, наконец, в экстатические рыки вечности. Через минуту рычание переросло в финальное протяжное мычание вперемежку с чувственными всхлипами. Затем, как водится, наступило затишье.