Здесь я повторно снискал аплодисменты, на этот раз дружные. А упоминание арфы и арфистки породило у одного молоденького коллеги восторг:

– Без музыки нам никак!

– А вот это уже вдвойне интересней! – Глаза советницы округлились, и она по-спортивному, побрасывая вверх колени, забегала вокруг моего кресла.

– Ах да, я и забыла, вы ж у нас до сих пор не женаты и никогда не были, в общем-то, и я надеюсь, никогда не будете. Но женщины все равно на уме! Аж на арфистку глазки положили. А что же работа? «А черт с ней, с этой работой!» – да? Работа ведь у вас на двадцатом месте, да? Молчите, язычок прикусили? – Она захихикала. – Я же просила вас всего-навсего об одном пустяковом одолжении! Но вы решили посмеяться надо мной. Ну так знайте ж, дорогой коллега, я в долгу никогда не остаюсь! Смотрите, какой сюрприз вам заготовила!

Она вынула из бокового кармана диктофон из желтого металла, покрутила у меня перед глазами и нажала кнопку. Я услышал свой голос в записи!

– Госпожа первая советница, или какая по счету, вы же поклялись не пользоваться…

– О чем это вы? Никаких договоров мы не подписывали!

Зрителей становилось все больше и больше, и каждый хотел постигнуть истоки скандала. Люди о чем-то перешептывалась, но после эпизода с диктофонной записью многие перешли на громкую разговорную речь. Слышалось: «Что здесь происходит?» и «Кто она такая?».

Кульминация спектакля достигла своей высшей точки.

Как гром среди ясного неба, внезапно заработали потолочные динамики. Окружающее пространство наполнилось оглушительными звуками симфонического оркестра. Торжественно и парадно вступила группа тромбонов из 1-го концерта Чайковского.

– Пам-пам-пам-пам, рааам-пам пам-пам…

Под звуки оркестра откуда-то примчались трое рослых охранников. Они набросились на советницу с диктофоном и сбили ее с ног. Двое заломили за спину руки, третий вцепился в волосы. Вот таким взыскательным образом советницу притащили к служебному лифту. Из-за сильной натуги оторвались перламутровые пуговицы ее блузки. Кофточка с треском расползлась посередине и лопнула. Белье старшая советница не признавала и, оказавшись фактически обнаженной по пояс, стала нецензурно осыпать всех ругательствами, предрекая скорую кончину, и мне в первую очередь. Вынужденно я обратил внимание на грудь советницы. Едва заметными, какими-то неупругими колыханиями молочные железы производили впечатление искусственных выростов, напичканных дешевым силиконом. Впрочем, это не помешало одной из корпулентных сотрудниц, по виду уборщице, принять их за настоящие. Та сорвала с себя рабочий жилет и укрыла им оголенные части распластанной советницы.

– Прикройте срам, мадам! Смотреть тошно!

В процессе паркетного волочения от первой советницы отвалилась ее главная деталь – накладной жилет. Он был смастерен из папье-маше, прилаживался к туловищу подобно бюстгальтеру – бретельками и до сей минуты удачно скрывал подлинную анатомию. Таким образом, грудь оказалась фальшивой и крепилась к этому самому обманному жилету. Под жилетом теперь ясно обозначился мужской волосяной покров с проседью. В довершение происходящего с головы советницы слетели очки и рыжий парик, обнародовав плешь заведующего аналитическим отделом.

Настолько я был обескуражен тем днем, что решил не появляться на службе и сослался на межсезонное нездоровье и гастритные боли. Однако секретарь-референт генерального директора недвусмысленно дала понять по телефону, что лучше всего мне разыграть иной сценарий.

И вот я в приемной генерального.

– С утра ждем! – произнесла секретарь и открыла первую дверь кабинета.