Прометей Катя Иорбан

«…Смотрели и не видели и, слыша,

Не слышали, в каких-то грезах сонных

Влачили жизнь; не знали древоделья,

Не строили домов из кирпича,

Ютились в глубине пещер подземных,

Бессолнечных, подобно муравьям.

Они тогда еще не различали

Примет зимы, весны – поры цветов —

И лета плодоносного: без мысли

Свершали всё…»

Эсхил «Прикованный Прометей».

***

45 тысяч лет назад. Где-то в Европе.

Сверкнуло. Свет выхватил из мрака несколько толстых стволов, а следом раздался треск. С усталым стоном огромное дитя Древесного повалилось вниз. Вдалеке, там, где синее марево горизонта сливалось с потемневшей землей, гулко ворочался грохот.

Несколько десятков живых сидело, обнявшись на маленькой полянке, посреди огромных стволов, оплетенных зелеными змеями ползучей травы. Все дрожали от страха. В центре круга из сцепленных тел сидел тот единственный, на кого они надеялись.

– Большой Черный не тронь нас. Большой Черный не тронь нас. Большой…

Старый Бу раскачивался из стороны в сторону, закатив глаза. Он полностью ушел в себя.

– Не жги нас своим Горячим. Не жги нас своим Горячим, не тронь нас. Не жги…

Вокруг Старого собрались все. Порыв Холодного всколыхнул грязные космы напуганных людей, заставив дрожать их обнаженные тела.

Несчастные поклонялись Чёрному – тому, кто нагоняет на небеса тьму, кто может подарить благословенную влагу или насмерть опалить единственной вспышкой. Они до смерти боялись Горячего – слугу его и палача, что приходил следом за вспышками и грохотом, удушая и обжигая.

Над головами раздался треск, и Старый Бу взвыл особо громко, переходя на визг. Окружавшие его соплеменники подняли руки в мольбе к небесам. Отчаянное священнодействие в лоне разгневанной природы двигалось к своей кульминации.

Малый Ту стоял в стороне и смотрел на сие действо приподняв бровь. Он не боялся Большого Черного, и вообще не верил, что тот живой. Поклоняться же не пойми чему Ту считал смешным и глупым. К сожалению, его точку зрения никто не разделял.

– Малый! – рявкнул Рыжий Кой, – Сюда.

Гигант протянул свою огромную ладонь, заросшую, как и весь он, жесткой шерстью цвета Горячего, и добавил:

– Быстро. Иди!

Ту вздохнул. Когда говорит Кой, надо делать. Когда говорит Бу, надо делать. Вообще, все, кроме таких же малых, могут приказать ему. И всё из-за шерсти на лице. Точнее ее отсутствия…

Ту подал руку Рыжему и мгновенно влился в круг. Множество горячих тел окружало его. Первые капли упали на кожу. Стало душно и влажно.

«Давно пора поискать место», – думал Ту, – «Где над нами не небо, а камень».

Он размышлял о глубоких норах в дне пути отсюда: там, где кончался Большой Древесный и начинался Большой Каменный. Еще он думал о том, что ходить голым становится холодно. Одной тряпки на бедра, что сплела Ма, уже не хватало, чтобы согреться.

Внезапно покачивания прекратились, и люди застыли в оцепенении. Пахло палёным. Это было плохо, что пахло палёным.

– Бежать, – пожевав губами распорядился Старый Бу.

Смешно растопыривая кривые ноги, он первый пустился прочь. Остальные, спотыкаясь друг о друга и друг другу мешая, кинулись следом. И только Ту остался, с любопытством озираясь.

Воды с неба так и не случилось: взвился Холодный, едва ли не сбивая малого с ног. И лишь несколько тяжелых крупных капель упало на землю. Холодный пришел не просто так: он нес беду. Ту завороженно смотрел, как серая вонючая пелена взмывает вверх и накрывает собой небесный купол. Над головой совсем потемнело, и Ту подумал, что день становится ночью. А следом, словно Страшная из Подземелья, медленно поднимался яркий свет. Его светящиеся языки лизали небо, всё выше и выше. То был Горячий.

Малый уже решил дать дёру, но внезапно раздался крик. Ту резко обернулся. Там, где было больше всего оранжевых бликов, он увидел тень. Тень была похожа на него и кричала низким голосом. Ту не стал думать, он просто побежал туда, где боялся кто-то, может быть, малый.

Она оказалась странная. У нее было совсем другое лицо, но потом, вспоминая, Ту посчитал, что ему померещилось в неверном свете Горячего. Незнакомая ма растерянно стояла среди черной пелены, явно не видя, куда ей идти. И орала притом очень громко. Ту дал ей затрещину, чтобы умолкла, а потом схватил под руку и отволок подальше. Здесь не так воняло и не росли высокие дети Древесного. В этом месте началась плоская земля, вся покрытая пожелтевшим сеном. Ма тряслась с головы и до пяток, но успокоилась довольно быстро. Она поглядела на Ту маленькими глазками из под нависших бровей и сказала:

– Ррааа…

– Чего? – опешил малый.

– Р-ра! – еще раз коротко рявкнула ма и, подхватив палку, снова унеслась в сторону Горячего.

– Куда?!

Ту дернулся было, но догнать быстроногую ма так и не смог. В конце концов он решил забыть. Если эта глупая вздумала помереть, не его, в конце концов, дело. Малый развернулся, чтобы наконец убежать прочь, как любой нормальный сделал бы на его месте. Однако, обернувшись, Ту понял, что пути назад нет.

Дождей не случалось давно, и сухая трава принялась быстро. Малый все стоял, гладя как сверкающая, словно коева шесть, змея стремительно ползет вокруг него, смыкая кольцо, подбираясь к ногам. На хребте змеи плясали яркие сполохи, а вокруг поднималось темно-серое облако. Ту обернулся, чтобы последовать за Ра, или как там ее, но густой Серый душитель заволок все вокруг. В горле запершило и Ту начал кашлять. Он знал, что Горячий умеет убивать на расстоянии, но не понимал как спасаться. Стало страшно. Подумалось вдруг, что если снять с бедер повязку и приложить к лицу…

– Вот ты где, паршивец! – заорали у него над ухом.

Огромной своей ручищей Рыжий Кой схватил Ту за волосы и потащил прочь. Не прекращая бега, он закинул Ту на хребет, и малый повис вниз головой. Змея, тем временем, проглотила свой хвост. Круг замкнулся.

Рыжий повернулся вокруг себя и набычился. На Горячего это не произвело впечатления. Тогда Кой обнажил крупные желтые зубы и зарычал на змея, а следом еще поплевал в него на всякий случай. Враг ответил вспышкой и шипением.

Малого начал сотрясать кашель, и Кой понял, что дальше ждать нельзя. Поэтому он попросту решил не дышать. Рыжий был главным, он учился у Старого Бу, а потому знал, что какое-то время можно обойтись без дыхания. Но долго не дышать не получалось, поэтому Кой ринулся напролом в пасть Горячему. Благо, змей оказался еще не слишком жирным, хотя и рос с каждым мгновением все больше. И Кой прыгнул. Он ждал, что Горячий покусает его и обожжет, но тот лишь обернул наглеца своим жаром и сразу отпустил. Все бы ничего, если бы Кою не пришлось прыгать с малым на загривке: змея-то он перелетел, а вот пяткой встал прямиком в маленький алый комок: Старый Бу говорил – то дети Горячего, которые так же опасны, как и он сам. И сегодня Рыжий убедился, что это на самом деле так. Несчастный взрыкнул, но не сдался и, уже уходя, смачно плюнул в змея – коль нагадил Кою, так пусть и самому мало не покажется!

Ту обдало жаром, а затем стало легче. Сразу же он услышал короткий вой главного, а затем грозный рык. Малый поднял глаза на алые сполохи.

«Как тепло», – подумалось ему вдруг. Он поднял ладонь и протянул ее к змею, но тот, на удивление, не укусил. Только подполз чуть ближе, будто и сам стремился согреть глупое существо возле себя.

Разобравшись, насколько мог, со змеем, Кой последний раз рыкнул на врага и, как мог быстро, похромал прочь, унося на плече малого. А тот всё протягивал руку к Горячему. Ладонь до сих пор чувствовала тепло.

«Вот бы принести Горячий к нам в клан. Все бы согрелись».

***

Рыжий Кой дотащил малого до нового стойбища и кинул на землю. Его старшие начали бить Ту ногами. Так сильно его лупили впервые. Ту сжался в комок, но не отвечал: знал, что виноват. Один из старших попал ногой по голове, и у малого на мгновение потемнело в глазах. Тогда он решил, что надо закрыть голову. Остальное потерпит.

Громко кричала его Ма. Другие ма что-то говорили ей, наверно успокаивали. Малые тоже смотрели с ужасом. Но Ту не боялся. Он знал, что Кой не даст убить. Он же не просто малый, а его, Коя, малый. Впрочем, тут многие были его.

– Ха! – раздался откуда-то сверху гневный крик Старого Бу.

И всё прекратилось. Старшие мгновенно разошлись, глядя на Ту: кто злорадно, кто виновато. Бу на своих кривых ногах проковылял к малому и навис над ним, гневно сведя седеющие брови.

– Я сказал. Ты не сделал, – проронил он веско.

– Да.

Ту встал на одно колено. Подняться на ноги Бу ему не дал, пнув в живот. Малый так и остался стоять на четвереньках.

– Я говорю. Ты делаешь, – продолжил воспитательную работу мудрец.

Старый Бу жил много. У него, что неслыханно, даже стала белеть шерсть. Рыжий Кой сказал, что у всех, кто живет много, она белеет, но Ту никого такого больше не видел. У них в клане все, кто помер, были с нормальной шерстью. И лица у них не морщились. И зад не обвисал. И вообще…

– Это потому, что они не успели, – пояснял ему когда-то старший Ла, – А если бы успели, тоже бы пообвисли. Говорят, шерсть сначала белеет, потом отваливается.

Ту представил тогда себя с обвисшим задом и клоком белой шерсти на сморщенном черепе. Тогда Ту решил, что не хочет жить долго.