– Ему было около пятидесяти. Подумать только, всего-навсего мой ровесник, – сказал коронер, – но почему-то он всегда казался мне стариком. Постоянно небритый, не носил ничего, кроме комбинезона, свитера или синей рабочей рубашки. Кажется, доктора после первого удара весной сказали, что ему недолго остается жить. А что это за история с женой?

– Позвонила какая-то женщина, – сказал Селби. – Назвалась Алисой Гролли. Она оставила своего ребенка на автобусной станции. Кто-то заставил ее сесть в машину под тем предлогом, что шериф якобы хочет ее видеть. Женщина не имела возможности все рассказать, ее, видимо, оттолкнули от аппарата и повесили трубку. Я слышал мужской голос.

Коронер явно помрачнел.

– Что случилось с ребенком?

– Мы отправились на станцию и забрали его. Там же оказался и багаж. Он принадлежит, без сомнения, жене Гролли, мы нашли свидетельство о рождении ребенка и брачное свидетельство. Видимо, когда женщина упаковывала вещи, она предвидела возможность того, что ей придется доказывать свою личность.

– Да, похоже на то, – согласился Брэндон.

– Каким образом ее заставили сесть в машину? – спросил коронер.

– Мы не знаем. Ей не удалось закончить рассказ.

– Ладно, давайте осмотрим дом, – предложил Перкинс.

Брэндон хотел открыть сундучок, но он оказался заперт. Тогда шериф выбрал маленький ключик из связки, оставленной Гролли, вложил в скважину и повернул. Теперь можно было поднять крышку.

Перкинс издал свой типичный сухой смешок.

– Великий боже, оказывается, у старого Эзры имелся отличный костюм. Вот он, аккуратно сложен. А вообще странно, весь сундук заполнен консервами. И при этом лишь консервированной мукой, – сказал шериф, извлекая одну из банок. Он поднял крышку, заглянул внутрь, насупился, подошел поближе к свету и вытряхнул содержимое себе на ладонь. Это оказался толстый сверток десятидолларовых банкнотов.

– Вот старый скряга! – воскликнул Перкинс.

– А ты утверждал, что у него остался лишь один никель – первый заработок в жизни, – заметил Селби, обращаясь к шерифу.

Коронер расправил банкноты и провел по краю большим пальцем.

– Только десятки, что-то около сотни штук. Одним словом, тысяча долларов.

Вторая банка из-под муки выдала им пятьдесят двадцаток, третья содержала двести пятидолларовых бумажек.

Теперь они работали быстро, в изумленном молчании. В сундучке оказалось двадцать пять банок из-под муки, в каждой по тысяче долларов в различных купюрах.

Мужчины смотрели друг на друга. Первым молчание нарушил шериф Брэндон:

– Вот чудеса! У человека целое состояние, а жил он как последний нищий, без гроша в кармане. Всегда покупал только черствый хлеб да самый дешевый бекон. Не знаю, был ли он хоть раз в кино и купил ли хотя бы одну газету.

Селби указал на юридические последствия, вытекающие из их открытия:

– Думаю, за наследство развернется главная драчка.

– Давайте-ка, братцы, лучше как следует поищем завещание, – сказал Брэндон.

– Насколько я знаю, сестрица Гролли находится здесь, – прокомментировал ситуацию Перкинс. – Она как-то связана с автомобильной аварией.

– Точно. Вы проводите слушание сегодня в семь? – спросил Селби.

– Я отложил его, – сказал Перкинс. – Как раз намеревался сказать об этом, но совсем забыл. Миссис Хантер застопорила дело. Решила, что может собрать кое-какие средства в Сан-Франциско. Я дал ей деньги на автобусный билет. Она предполагает вернуться завтра к вечеру.

Селби извлек из кармана записную книжку.

– Значит, в пятницу, в семь вечера?

– Да, наверное… А Лосстены заявляют, что во время аварии уже были в постели?

– По крайней мере, мне они так сказали, – ответил Брэндон.