Костя тактичным жестом вернул мою отвисшую челюсть на место и обратился к ДММ:

– Таня, позволь тебе представить светило европейских около общественных наук, которые он два года пытался изучать в Германии. Виктор Половцев собственной персоной и, судя по его виду, он так впечатлён твоей красотой, что попроси ты его об интервью, он будет петь соловьём несколько дней подряд, пока полностью не охрипнет.

Таня посмотрела на меня не то чтобы с неприязнью, но так, словно искала чего-то и не находила или, напротив, увидела такое, чего видеть не хотела и сказала без каких-либо оттенков в голосе «очень приятно», тут же снова углубившись в свои бумаги. У неё был чистый, звонкий голос, будто прозрачная вода горного ручья на придонной гальке.

Чувствовалось, что к повышенному вниманию мужчин она привыкла и от этого самого повышенного внимания научилась защищаться равнодушием. Равнодушие в её исполнении не смотрелось как деланное. После этого её красота показалась мне скорее красотой холодных лучей луны, чем красотой тёплого солнечного света.

Успокаивая себя, я подумал, что возможно Таня была из тех людей, кто чувствует слишком сильно, так что уже нельзя терпеть, нельзя жить, и в своё время она получила от жизни жестокий урок, который ещё не изгладился из её памяти.

Костя вывел меня на улицу и сказал:

– Ты, старик, не тушуйся, она со всеми так. Гордая и неприступная дочь степей.

Немного поболтав о том, о сём, мы договорились встретиться у меня дома после того, как у Кости закончится рабочий день.

Неподалёку находилось отделение «Сбербанка» и я решил заплатить сбор за прописку. Когда кассир сказала мне сумму я, не поверив своим ушам, переспросил, а потом спросил «за что?» В целом, общая сумма была совершенно незначительной, но, оказалось, что за перечисление нужно платить значительно больше, чем составляла сама пошлина!!!

И это было не смешно – там, где люди не уважают экономику, там, где что-то стоит столько, сколько это стоить просто не может, достатка и порядка не будет никогда! Мне стало очень сильно тоскливо: рыночная экономика в плане цен работает по принципу домино – падает какая-то костяшка и пошли валиться все остальные. Я молча заплатил, совершенно правильно предположив, что в лице кассирши я встречу особь с такой же жизненной философией, как у жэковской паспортистки.

«Как же люди живут в этой варварской стране?» – думал я по пути домой. Время, проведенное в Германии, каким-то особенным образом не давало мне свыкнуться с мыслью, что это и моя страна.

А, может быть, всё дело было в том, что страна действительно стала мне чужой? Я чувствовал себя как Рип Ван-Винкль – герой знаменитой новеллы Натаниэля Готорна, беспробудно проспавший много лет, и очутившийся в обстановке совершенно ему чуждой.

Вопросом «как же люди живут..?» и началась моя встреча «без галстуков» с Костей Соколовым. Как радушный хозяин я накупил всяких разных закусок и поставил на стол одну из двух привезенных из Германии бутылок «айнциана», как рекламировали её в Дойчланде, – «истинно баварской водки из Берхтесгадена».

Костя, после того как у него десять лет назад родился сын, позволял себе выпить очень редко и начал отнекиваться «я-то не против, но мне нельзя». Я слегка перефразировал Шолома Алейхема:

– Если нельзя, но ты не против, то, значит, можно.

– А может лучше пивка, – не сдался сразу Костя.

– Сердце пивом не обманешь, – щегольнул я, знанием современного славянского фольклора, назидательно подняв палец вверх. Сколько ни пытались немцы приобщить меня к употреблению пива, в этом вопросе я всегда был непоколебимо солидарен с древними римлянами, считавшими пиво напитком плебеев и рабов.