Всего в десяток прыжков оно достигло места минувшей битвы и замерло. Жертвы и след простыл. Под бревном не было слышно отчаянного бормотания, не было следов, ведущих к полуживой добыче, но был запах… Оно встало на мускулистые задние лапы, вытянулось и закрыло налитые кровью глаза. Черный нос стал заметно подергиваться, улавливая даже самые верхние ноты. Инстинкты завопили! Страх! Оно резко дернулось в сторону....

«Бах!» – Эхом отдался звук выстрела. Куст в дюжине локтей зашевелился и принял человеческие очертания.

…

– Глаголь?

****

Эйн бежал. Каждый скачëк давался ему с невероятным трудом, но бежал он с закрытыми глазами, с легкостью минуя любую преграду. Мужчина перестал бороться с тяжестью век, что подобно гильотинам рухнули вниз, отрезая его тело от внешнего мира. Но всë видел! За тонкой дымкой он с легкостью мог различить массивные силуэты высящихся в чащобе великанов. Целую экосистему существ, роящихся у него в ногах. Он воспринимал и чувствовал каждый объект, что обволакивала пурпурная аура. И жадно поглощал еë! Всеми частями тела, словно пылесос направлял странную дымку в себя. Как если бы осваивал новую функцию в давно изученном устройстве. Был не удивлен а, скорее, разочарован своим неведением.

Сейчас мужчина делал это нечто само собой разумеющееся, как и дышал. Каждая клетка его тела, как пустая ячейка впитывала внутрь неестественную дымку. Становясь крепче и выносливее. В каждом живом существе и объекте концентрация еë была различна, фиксирована, но больше всего на общем фоне выделялся его серебристый амулет. Он был яркими светочем в ночи. Путеводным маяком, вбирающем в себя саму жизнь, как делал это и сам Эйн.

«Оно гонится за мной? Что застит у мой взор? Туловище парит как пушинка, так легко! Онемение почти прошло, усталость сняло рукой, а раны… за каких-то пару часов в отключке от них не осталось и следа. Я ощущаю невероятный прилив сил», – впервые он чувствовал себя так бодро и просто бежал, не оглядываясь бежал покуда не вышел на усыпанную грибами опушку.

«Да их хоть косой коси. С мясом вышла осечка, но я сейчас готов хоть пальцы грызть, – Эйн открыл глаза, и легкая пурпурная вуаль слилась воедино с непроглядной тьмой. Лес принял своë естественное обличие, оставив мужчину слепым в крадущейся тишине. – В моем мире многие племена, коих мы посещали в своих экспедициях использовали особый наркотик для достижения медитативной суггестии» – улыбка растворилась на его лице, и он принялся оценивать ситуацию.

«Когда схватился за то дерево, сознание покинуло меня и зрение моë помутилось, а потом… яд в листьях открыл предо мною истину? Других объяснений тому, что я видел не найти, только если это была галлюцинация, а я до сих пор валяюсь в грязи, пуская слюни. Нет и намека на одышку после километрового забега с препятствиями. Еще вчера от таких нагрузок я пал бы замертво. Раны, было, начали болеть, но и эта боль постепенно сошла на нет, – Эйн сорвал суховатый гриб и решил сделать то, чему суждено было статься еще в первую ночь в этом лесу – разжечь костер и поесть, ведь больше всех полученных ран его мучал лишь голод.

«Когда деревья моей страны начали погибать, никто не задумался искоренить источник проблемы. Вместо этого они собрали миссионерские общества, целью которых стала колонизация затерянных земель и поставка возобновляемых ресурсов по морю», – он напряг пальцы и проскреб ими по коре, оставив в руке древесную труху для розжига. Нарвал в охапку хвойных лап, сложил как попало, вогнал руку в землю, подобно штопору и подцепив ею дëрн, принялся копаться в земле.