– Пошли, как я и говорил. Без дела она тебя не оставит. Надо дрова наколоть, а после срубить дерево и снова наколоть, на целую зиму. Дровник доверху заполнить, этого в уплату долга будет достаточно. Долго ты, кстати, спал. Думали, не помер ли, – Мисаул не сильно удивился, увидев Эйна стоячим. Для человека, разделяющего кров с медиумом, он был мало сведущ в мистике, однако в массовое помешательство поверить не мог в меру своей заниженной самооценки. А вот в исцеляющие высшие силы он верил охотно, ибо и сам не раз испытал их на себе. – Меня не будет до вечера, так что ты… ээ-э, – мужчина поджал губы, хотел найти обнадеживающие слова, однако, ничего не пришло в седую голову, – старший будет за тобой поглядывать. Литре сегодня не здоровится сильно, бегать за тобой она не станет, вот и велела ему отдать пистолет. Старый. Дедов ещë, военный. Тогда всем желающим выдавали, эх, было время… ну дак вот, – он перешел на шепот, – я ему сказал, чтобы тебя не боялся особо. Но и ты тоже не вытворяй. Мы ж хотели тебя в наручники заковать, а потом как поняли, что никак не выйдет, так пол от смеха трясся. Ты уж прости, что о больном. Комната твоя наверху, гаргулья эта тебя жрать не будет, не подымится, но детей послать может.

Мужчина вложил в его руку склянку с ужасно вонючей мазью: «Пятерых клещей мы из тебя целиком достали, а вот еще двух… ну ты понял», – Эйн судорожно начал проверять свои ноги и тело, – четверо суток потерпи, как всë подготовим, в деревню пойдем. Там с одним человеком можно договориться, он тебя в город и переправит. Пристроит там. В залог, конечно. А потом, как обоснуешься, так и выплатишь всë.

Они поднялись наверх. Большой зал был пуст, но вопреки ожиданиям, в двуспальной кровати под лестницей никого не было. С кухни доносился приятных аромат. Практически неразличимый, но всë же приятный.

– Мы поесть успели и тебе оставили. Солнце уж выглянуло, поиздержался я. Ты тут не на правах гостя, конечно, но и не загоняйся. Перетерпи чуть, а я уж, как-нибудь, четыре дня ещë одного жильца протяну.

С этими словами он незамедлительно вышел на улицу, оставив в доме тяжкий груз, что лежал на его душе. Эйн зашел за перегородку, отделяющую кухню и зал и заметил на столе деревянную тарелку с серовато-белым содержимым. То являлось крайне пресной кашей из каких-то злаков. С краю лежали два небольших кусочка вяленного мяса. Еще ни одна еда не ощущалась ему столь вкусной и изысканной. Еще ничто не вызывало подобного наслаждения. Он хотел растягивать этот момент как можно дольше, но повар явно поскупился на размер порции и снедь быстро закончилась. Всë это время за ним пристально следил чей-то взгляд. Он не дрогнул даже когда Эйн повернулся и заметил его присутствие. Только сейчас он понял – за исключением рук, недуг коснулся и челюсти мальчика, что имела крайне необычный, даже пугающий прикус.

– Ты же Веди? Разве это тебе было сказано приглядывать за мной? – Эйн понял одну неожиданную загвоздку, – он не знал, как ему следует разговаривать с членами этой семьи.

– Нет, я просто шмотрю. А Вени наверху. Он мне шказал смотреть, а ешли что не так, так шразу к нему бежать! – мальчик перестал прятаться и зажестикулировал своими культями. Как мог. – Папка наказал строго настрого тебя не трогать. Кто ослушается, тому он обновки из деревни не принесет, – тут мальчик перешел на шепот, – а Вичи брата уговаривает тебя застрелить. Вени то не дурак, он её шлушать не станет. Да вот только она тоже не лыком шита. На раз-два его уговорит.

Эйну было сложно разобраться в каждом отдельном слове, сказанном мальчиком, однако общую картину он понимал и был не рад услышанному.