Взвыла в ужасе Славушка, припустив так, что Зверь довольно зарычал. Подгонял мелкую, лапами поддавал для ускорения. Пищала, ревела, вскрикивала мелкая. Часто падала, на ветки натыкалась, кусты таранила, юбкой за ветви цепляясь.

Кровью свежей пахла, от ужаса едва жива была, но упрямо сражалась с препятствиями и бежала дальше, куда гнал её я… А как закончился лес, юбку подобрав, понеслась по полю к селу, где редкие огоньки в хороминах светились. Но теперь-то она видела цель, потому я стопорнул возле крайнего дерева и, провожая её взглядом, размышлял: убить Иржича и всё его семейство аль пусть ещё потрепыхаются?

Славушку закалять надобно, характер делать, а то негоже невесте будущего Альфы быть нюней и слабачкой. Чтобы ему отпор дать, ей клыки бы отрастить да злости научиться. Не шутил, не стращал: такая сляжет, едва гон начнётся. Слабость не приемлема для Зверя, а мелкая слаба. Проще забить сразу и не тратить на неё время.

В душе шевельнулось что-то неприятное и тягостное. Я зло сглотнул. Ещё раз глянул на хоромины в подкравшейся темноте ночи и только заслышал перепуганные голоса людей, вой собак, ушёл к своим.

Рагнар

На следующий день лапы сами несли к селу. Я гнал от себя мысль, что меня сюда тянуло. Уверял себя: беспокоюсь лишь за вверенную территорию, как и за шкуру жалкой человечки. И ежели недосмотрю, Альфа мне башку снесёт!

Законы волколаков суровы, но просты: быть сильным, слушать Альфу, найти своё место в стае и жить!.. И конечно, оставить после себя сильное потомство. Оно обязано быть! Это необходимо для выживания стаи!

Я хоть и не желал ввязываться в игры брата и стаи, тем более тратить время на человечишку, которая ежели не от холода и голода, так от слабости людского нутра под своими же сгинет, но меня против воли тащило к селению.

Тем паче, другого мелкой не дано. Либо учиться выживать в одиночку, а она слабая для того, либо жить в стае. Но с волками жить, по– волчьи выть! Это знаю не понаслышке.

Я сам выбрал стаю отца, хотя мог податься к волколакам по материнской крови. Особой любви или почтения, кои перепадали брату, к себе не ощущал, но и сильно старшие меня не шпыняли.

Брат, ясное дело, вечно старался показать место помеску, как и его свора, не гнушающаяся загонять одного… Так что да, СТАЯ СУПРОТИВ ОДНОГО! – вот была наиглавнейшая причина, почему я вернулся на ту поляну уже следующим утром.

Не надеялся, даже убеждал себя, что трусливая человечишка носа больше не сунет в лес, но с трусцы сбился, когда ощутил запах Славки, задолго до…

Притормозил за елью раскидистой, что ветвями пышными до земли стелилась, и в зазоры между игольчатыми сучьями пристально смотрел на девочку, сидящую на том же камне.

Постоял немного и всё же вышел к ней.

Завидев меня, мелкая затаилась. Испуганно воздух втянула, чуть было с камня не соскользнув, но в этот раз удержалась.

Зверь остро чувствовал её опасения и вместе с тем… надежду.

– Жить не хочешь? – рыком повторил вчерашний вопрос.

Девчонка сморгнула:

– А ты научишь, как выжить?

Я остолбенел. Где это видано, чтобы Зверь учил человека? И чему его учить? ЗВЕРЬ – ЧЕЛОВЕКА! Это даже смехотворно звучит.

– Ты слаба…

– Я буду делать всё, что скажешь, – торопливо заверила, кивая в такт словам и продолжая меня топить надеждой синих глаз.

– Уйди! – тотчас велел. Хотел отвернуться, да мелкая с камня за собой взяла небольшой тряпичный свёрток:

– А я тебе принёсла кое-что, – развернула впопыхах, пока я всё ещё пребывал в оцепенении.

Запах… его учуял, но не предполагал, что мелкая мне кусок мяса притащит.

– Украла? – свирепо зыркнул.