–Не разговаривать! – грубо перебил один из полицейских.

«Дядюшка Ау» икнул от испуга и замолчал. Андрей развернулся в другую сторону и стал разглядывать «Скорую». Это была не турковская, а аркадакская машина. Странно, но граница районов уже пересечена, и здесь, по логике, должны орудовать турковские медики. Андрей осторожно высунул голову в открытую форточку. На боку полицейской «Шестёрки» красовалась наклейка Аркадакского ОВД. Ну, теперь всё понятно. Юрисдикция аркадакских оперов распространялась на Турки в том числе, и если дело принимало криминальную окраску, то разбираться в нём должны были именно они. Значит, здесь действительно аврал, а не алкаш пометил угол местного ДК. «Калаши» в руках сотрудников – тоже аргумент в пользу сказанного о серьёзности дела.

Стало как-то скучно, и Андрей перенёс взгляд за «Газель». Внизу, в кювете, стояло трое в штатском. Они громко и неразборчиво говорили, спорили, живо жестикулировали. Зелёные мухи и слепни, которые слетелись в огромном количестве, делали их беседу более темпераментной.

Особенно много их носилось над телом, покрытым белой простынёй. Большие бурые и коричневые пятна проступили на белом изнутри. Один угол окровавленной тряпки задрало ветром и оголило по локоть руку трупа с обожжённой ладонью.

Андрей отпрянул от форточки, когда разглядел неширокую белую полоску на запястье. «Командирские противоударные самозаводящиеся», – прозвучал комментарий в голове. Это его зуб остался в железной бочке там, в зарослях клёна и торна. А ещё там все его вещи. Почти все.

Обрывки фраз, долетавшие до уха Андрея, отчасти развеяли ореол таинственности над тем, что здесь произошло. Часа в два-три ночи жители деревни Летяжевки были разбужены странными звуками. Близость железнодорожной станции сызмальства готовила нервную систему селян к разного рода звуковым неожиданностям. Но звуки, которые заставили ночью содрогнуться даже самых крепких, не были похожи ни на переговоры диспетчеров по громкой связи, ни на гудки сигналящих электровозов, ни даже на аварийный грохот сошедших с рельсов вагонов. Очевидцы утверждали, что сам звук не был в новинку. Он был похож на рёв быка-трёхлетка. Остаётся лишь догадываться, что вдруг этому существу взбрело в голову реветь поздно ночью. Опрос жителей показал, что подобного быка-долгожителя в деревне не числилось. Ну и самой пикантной деталью в ночном нарушителе спокойствия было то, что в тоне воспроизводимого бесчинства звука слышались нотки, рушащие связи с миром животных. Кое-кто из опрошенных подтвердил, что слышал что-то человеческое. Это и дребезжание голоса, и нехарактерные чередования высоких и низких нот. А самые впечатлительные даже слышали фрагменты слов. «Выпусти-отпусти, спасите, помогите» в исполнении монстра-полиглота заставили многих срочно прятаться в домах, закрываться на все засовы и обрывать сотовые линии звонками в полицию. Бедный участковый, на которого свалилось бремя расследования массового психоза, метался от одного дома к другому и за одну ночь написал сценарий для голливудского слешера12, достойного «Оскара»13.

Так как большинство здравомыслящих селян после двух часов ночи сидели дома на коленях перед образами, продолжение могли поведать только единицы, по всей вероятности, только что протрезвевшие. Их немногочисленное братство стояло у истоков второй части. Полузаплетающимися языками, но с ясными глазами и трясущимися руками было изложено следующее. В самый пик безумного рычания прозвучал железный лязг, как будто лязгнул замок в сцепке вагонов. Вслед за этим раздался душераздирающий визг и треск ломаемых сучьев в рощице. Нечто живое пёрло напролом через заросли, а потом бежало в сторону асфальтированной дороги. На шоссе его сбила машина. Странный визг прекратился после того, как слышали мотор автомобиля и глухой удар.