Что заставляет его быть таким холодным?

Что будит в нем добряка? Как поговорить с ним и не окончить очередную беседу ссорой? Как найти общий язык с тем, с кем теперь приходится жить под одной крышей?

Очнись, Дарина, ты со своими родственниками-то так и не смогла договориться. И то отвоевала комнату, в которой вы жили с Ларой благодаря тому, что им заплатили за двух несовершеннолетних девочек, что они приютили. А потом ты пригрозила им юристом!

Тяжело вздохнув, я поежилась от холода и почувствовала, как на спину легло что-то теплое и тяжелое. Подняла взгляд. Это он положил мне на плечи плед. А в руках термос, который мужчина мне протягивал.

– Не пора ли шестеренки смазать? – ехидно спросил он. – Скрипят, как старые дверные петли!

Я прыснула. Открыла посудину и ахнула. Внутри горячий шоколад. Мой любимый напиток. И вот вам, пожалуйста, снова такие мелкие, но столь приятные проявления заботы.

– Спасибо, – улыбнулась я, делая первый глоток.

Он сел рядом, в руках такой же термос. Глаза его смотрели вдаль, поза расслаблена. В таком виде он не был тем холодным страшилищем, которое наводило на меня ужас. В тот момент он казался мне, в первую, очередь человеком. Да, пожалуй, тут он становился настоящим.

– Ты часто сюда приходишь? – рискнула спросить я.

Как ни странно, мой вопрос его не разозлил.

– Да, бывает, – признался он. – Тут легче думать.

Такая красота вокруг способствовала лишь мыслям о прекрасном. Весь мусор в голове отступал и исчезал, и можно было наконец-то хорошенько все обдумать.

– Согласна.

– И о чем ты так задумалась, что под ноги смотреть перестала?

Никакого зла или ехидства. Сплошное любопытство. Мне нравился человек, который раскрывался в тот момент. Он не был тем, кого я видела в особняке, и уж, тем более, тем, кого я знала по рассказам в городе.

– О том, что вопреки тому, что из-за тебя я никогда не выйду отсюда и не вернусь домой, не увижу тех, кто мне дорог, и вообще, долго не проживу, я не хочу больше тебя ненавидеть… И мне нужно этому научиться.

Повисло долгое, тяжелое молчание. Похоже, теперь смазывать нужно было не мои мозги. Белояр гипнотизировал жидкость в собственном термосе, и долго не отвечал.

– Объясни, – наконец услышала я его первое тихое слово.

Собравшись с духом, я поведала ему то, о чем сегодня размышляла. Как все больше видела в нем хорошего, как получила от него ту заботу, которую долгое время не чувствовала…

– Видимо, у тебя была дерьмовая жизнь, – вдруг сказал он.

– Видимо…

Я пожала плечами и придвинулась ближе. Теперь моя спина прислонялась к стволу дерева рядом с ним, а голову манило сильное плечо, на которое так хотелось облокотиться. Мы продолжали молчать и предаваться тишине и красоте лесного озера. И хочу сказать, что эта близость Чудовища, наше молчание казались мне какими-то правильными. Никогда в жизни мне еще не было так уютно сидеть просто с кем-то и размышлять в тишине.

Наверное я отключилась. Потому что открыла глаза, когда солнце уже клонилось к горизонту, заливая красным светом окраину города, видневшуюся отсюда. Моя голова лежала на мужчине. Его руки обвивали и поддерживали мое расслабленное тело так, чтобы я не свалилась.

– Доброе утро, – послышался над ухом тихий голос.

– И сколько я проспала? – жаль он не видел моих круглых удивленных глаз. – Как можно было так вырубиться? Мы же утром тут повстречались, а сейчас уже… – Я потрясла головой пытаясь поверить в случившееся. – Что я буду делать ночью?

Звучало, как призыв. Я хихикнула и попыталась присесть. Шея, руки, ноги – все затекло. Пришлось массировать их и приводить в порядок прежде, чем встать.