Массивные кадки с раскидистыми растениями в нем стоят совершенно хаотическим образом.

Сама Арлена в белом, полностью закрытом платье, украшенном кружевом поверх гладкой ткани. Облегающее сверху и с широкими юбками снизу. Оно ей очень идет.

Хотя я не знаю, что может не пойти такой красотке.

Она говорит:

— Смотрю, ты попривыкла к себе, держишься увереннее. Молодец. Подруга, у тебя три часа на тренировку. Дальше зал займут. Твоя задача — просто кружиться по периметру зала, обходя все препятствия. Кружись вокруг своей оси в любую сторону. И зал тоже в любую сторону обходи, можешь их чередовать. Твоя задача, во-первых, не запутаться в ногах, во-вторых, не сильно побиться о кадки. Ну и третье самое сложное: научиться все это делать грациозно. Руки как хочешь: можешь использовать в этом танце, можешь, нет. Я тебя оставляю и вернусь в последние полчаса. Посмотрю, чему ты научилась, ну и дам новые указания. Подтягивать нам много чего надо... Возможно, даже за пределами храма.

— Что ты имеешь в виду, Троюродная?

Арлена закатывает глаза.

— Стой прямее, плечи расправь. Курсы изящных разговоров, например, храм не ведет. Понимаешь, в артистических семьях все и так умеют себя подавать. Но у меня тоже были три дня об этом подумать, так что ты не беспокойся. Время пошло, кружись.

И я остаюсь одна.

Задача вроде совсем не сложная, но ее невозможно выполнить, если не чувствуешь пространство и свое тело в нем.

Спасибо хоть кадки не ездят по залу, стоят неподвижно.

Ай! Я больно бью ногу.

Тут винить некого, я просто должна научиться танцевать идеально.

Лучше простых эльфиек. Лучше той себя, кто я есть сейчас.

Превзойти и смочь.

И ведь никто не будет ко мне снисходителен: на праздники приглашают группу девушек, и впечатление о празднике у гостей складывается из общего поведения жриц.

Ах, ну почему больно-то так... Я снова ударилась.

И кадки передвигать нельзя, в этом весь смысл упражнения...

Хорошо еще, что я не запуталась в широких и пышных листьях.

Хотя кружусь я с открытыми глазами, разницы мало. Все сливается в светло-зеленую массу.

Солнце из незашторенных окон слепит глаза.

И голова начинает кружиться, а прошло всего ничего времени.

Получается... Если одна девушка позорит всю свою сложившуюся на вечер группу, ее как-то наказывают.

Скорее всего, презрением. А может и как-то похуже.

Ее лишают возможности заработка?

Ей портят репутацию?

Это личный гость может быть снисходителен к своей фаворитке... Но личные гости дарят только чаевые, храм встречу не оплачивает. Любопытно, могут ли гости вообще ничего не подарить, или так не принято? И где с ними встречаются, в храме или у жрицы дома? А если дома, то чем это отличается от обычных отношений?

Ой!

Нога подворачивается, и я лечу на пол.

Но ударяюсь не об пол: крепко впечатываюсь в мужчину в черной одежде, возникшего из ниоткуда.

Аромат его парфюма не дает ошибиться: в главного жреца Неро.

Меня охватывает ужас: он узнает фантазии всегда, когда кого-то трогает, или только когда хочет их знать?

Но вырваться невозможно: я лежу на Неро сверху, а он прямо на деревянном полу.

Жрец явно хорошенько приложился.

Надеюсь, он ничего себе не сломал? И зачем он меня «спас»?

Самое жуткое, что его лицо находится прямо напротив моего и очень близко.

Так-то я сильно ниже Неро и обычно спокойно могу на него не смотреть, пользуясь преимуществом роста.

А тут никак. Я вновь отчетливо вижу и темные чувственные губы, и прямой нос, и ровные черные брови. А еще каждую ресницу вижу...

И затягивающие, обжигающие омуты глаз.

Беззвездная ночь с рассекающими ее вспышками молний.

Я не знаю, сколько времени так проходит: я словно опять в невесомости, только теперь меня держит не колдовство жреца, а он сам.