– Брось тяпку, лучше собирай малину, – предложила мама, отвлекая от грустных мыслей дочь, – своих побалуешь.

Народная медицина помогла. Вечером, когда Юля приехала домой, её горло почти не болело. Муж ещё не вернулся со съёмки, а дочь валялась перед телевизором. Лишь на минуту она оторвалась от экрана и вежливо поинтересовалась:

– Мам, как отдохнула?

– На даче не отдыхают, а работают, – устало возразила женщина, выкладывая скромный урожай на стол.

– Это вы с бабушкой работаете, а у других дачи для отдыха, – заметила с иронией Марта, потянувшись за ягодами, которые поставила перед ней мать.

Поезд прибыл на Павелецкий вокзал в пять утра. На платформе, несмотря на ранний час, образовалась плотная толпа из пассажиров и встречающих. Поцелуи, рукопожатия, радостные возгласы – здесь царила вечная атмосфера вокзалов – места встреч и расставаний. Носильщики бесцеремонно кричали: «Поберегись» и настойчиво пинали животом свои тележки. Юля Симонова обреченно перекинула дорожную сумку через плечо и медленно пошла по перрону в сторону здания вокзала. Со всех сторон её теснили, а она упорно пробиралась сквозь толпу, прикидывая в уме, сколько ей ждать открытия метро. Она вздрогнула от неожиданности, почувствовав чьё-то осторожное прикосновение к её руке.

– Андрей? – искренне удивилась она, увидев рядом подполковника милиции Осипова, своего бывшего гражданского мужа. – Ты что здесь делаешь?

– Тебя встречаю, – просто ответил он.

Её губы тронула невольная улыбка. Мужчина смущенно чмокнул её в щеку, а потом аккуратно снял жесткий ремень сумки с её плеча. В тот же момент Юле стало необычайно легко. Чувство облегчения появилось не от избавления от тяжелой ноши. Она поняла, что теперь ей не надо уныло ждать метро, искать глазами схему, чтобы не ошибиться в маршруте следования, потом пересаживаться на автобус, от которого ещё топать до здания института пешком. Рядом был Андрей, и она мгновенно успокоилась. Журналистке оставалось только сесть в автомобиль, пристегнуть ремень безопасности и мило сказать:

– Мне в институт на улицу Октябрьскую. Это в Марьиной роще.

– Погоди, так он сейчас, наверное, ещё закрыт, – Осипов пожал плечами и спросил, – а где ты жить будешь?

– Ты же знаешь, – улыбнулась она, – журналисты – народ демократичный. Всё в одном здании – и учебные классы, и жилые комнаты.

Фары встречных машин слепили глаза, поэтому Юля сомкнула веки и продремала всю дорогу. Андрей деликатно не тревожил её сон, подозревая, что проводница, скорее всего, разбудила пассажиров около трех ночи, не дав выспаться перед встречей с суматошной столицей.

Автомобиль остановился у современной многоэтажки с солидной вывеской: «Институт повышения квалификации работников телевидения и радиовещания». Осипов распахнул дверь здания и галантно пропустил Юлю внутрь. В небольшом вестибюле был полумрак, но Симонова сразу увидела женщину-администратора, безмятежно дремлющую за старым письменным столом. Журналистка направилась к ней, доставая по пути из сумочки свои документы. Тетка, пожалуй, больше напоминала сестру-хозяйку в больнице – лениво неповоротливую и вечно недовольную. Впрочем, оформила она вновь прибывшую быстро и, вручив ключи от номера и комплект постельного белья, показала пальцем куда идти. Юля наскоро попрощалась с Андреем, и устремилась к лестнице. Сон смыкал ей глаза, а челюсти рефлекторно сдерживали глубокие зевки. Она распахнула дверь комнаты и при свете уличных фонарей и синих ламп дневного света коридора увидела три кровати с деревянными изголовьями, на которых лежали свернутые матрацы в виде рулетов. Будущая студентка шлепнула ладошкой по стене, пытаясь включить свет, но вместо этого попала на кнопку радио, и комната наполнилась приветственной песней.