С тех самых пор мертвая герцогиня иногда появляется в окрестностях Л., набирая обещанную виконтессе армию. Для этого она уводит на дно любого военного или же просто вооруженного человека – будь то охотник с ружьем или мальчик-пастух с веревочным кнутом».

Так заканчивалась старая легенда. А еще старики вспоминали, как первый немецкий гарнизон в 1940 году был перебит патриотами городка и сброшен в то самое озеро Сильфии. Присланный через неделю новый исчез сам собой. А явившуюся затем карательную экспедицию на глазах всего города уничтожили вышедшие из озера утопленники в немецкой военной форме. Спастись удалось лишь одному, наиболее яростно отстреливавшемуся, бронетранспортеру с офицерами СС. Больше немцы в городе не появлялись. Лишь бомбили озера обычными и глубинными бомбами.

Мишель еще раз вспомнил предание, увидев, что на штабной карте водоем был отмечен знаком особой опасности. Трасса учебного марша нигде не подходила к нему ближе трех километров. Он попробовал возмутиться, но командир батальона (вообще-то добрейший человек, разрешивший ему при выходах танков из полка садиться сразу на броню проезжавших мимо дома машин), на этот раз оказался непреклонен. Даже резок:

– Согласен, что все легенды времен Людовика XV могут оказаться суеверием. Но у этого озера погибло три гарнизона «бошей»! И вот с этим я не могу не считаться. Ведь немцы зачем-то бомбили озера! Берега до сих пор изрыты воронками. Причем, от авиабомб крупного калибра, и сброшенных в огромных количествах. Так что к озеру ближе трех километров не приближаться! Это приказ.

Вождение прошло успешно. Теперь батальону предстояла послеэксплуатационная проверка и дозаправка танков. Но, при всем уважении к своим войскам, Мишель не любил этого. Едва ему доводилось испачкаться в масле, как он тут же решал, что обращать внимание на чистоту теперь не стоит, и чуть ли не целиком влезал в чрева боевых машин. А потом долго и мучительно отстирывал комбинезоны, проклиная и себя, и «долбанные моторы» и «свои идиотские привычки». Вот и сейчас лейтенант чувствовал, что стирки не избежать.

Впрочем, в танковом парке, где солдаты уже копались в открытых трансмиссиях «Леклерков», эти мысли напрочь забылись. Полк взбудоражили городские слухи – Сильфия снова появилась! Солдаты едва успевали пересказывать друг другу услышанные истории, одна страшнее другой, и работа почти не подвигалась. В конце концов, Жормон просто приказал всем замолчать. Тогда поднял голову его наводчик. Глаза у громадного сержанта Эндрю подозрительно заблестели:

– Господин лейтенант! Прошу Вас, не запрещайте им говорить. Может кто-то что-нибудь слышал о моей невесте и братишке. Они тоже пропали сегодня ночью. Жюли, кажется, уехала со своей компанией на озера. А этот сорванец… Он просто не пришел домой.

Эндрю заморгал и совершенно по-детски жалобно всхлипнул.

– Молчать! Не распускать нюни! – неожиданно сорвался лейтенант.

У него самого на душе было погано. Приказав подготовить танки к боевой стрельбе, он углубился в свои ощущения. Что-то было неладно. С сегодняшнего утра Мишель чувствовал себя своеобразной пустой оболочкой, внутри которой сидит что-то новое и неведомое. Его одолевали странные, совершенно чужие ощущения, эмоции, мысли… Что бы это могло означать? И вдруг он понял. У него началось раздвоение личности!

Это-то, еще, с какой стати? Мишель досадливо сплюнул. Вот только спятить ему как раз и не доставало для полного счастья!.. Он тут же удивился собственному поступку – это еще что за верблюжья привычка? Раньше лейтенант никогда так не поступал. Будь он хоть в сто раз более раздосадован!