Тёмная ночь. Кромешная. Глаза постепенно привыкают и через минут пять начинают различать кособокие надгробия, накренившиеся кресты и заросшие кустарником оградки. Старое кладбище позабыто, позаброшено.

Тая осторожно пробирается сквозь заросли сирени, придерживая одной рукой юбку, другой прижимая к груди свёрток. Далеко ходить незачем, всё равно никто не увидит. Здесь и днём-то никого, ну разве что какой алкаш забредёт, а ночью так даже собаки этот погост стороной обходят. Вот и хорошо. Собаки могут всё испортить; вечно что-то роют, а кроличью лапу точно учуют и раскопают, а ей надо, чтоб лежало в земле, чтоб намертво, чтоб навсегда.

Тая вспомнила подозрительный взгляд Варвары Громыхиной, у которой она выпрашивала чёрного кролика. Никак противная баба не хотела уступать, пришлось отвалить за него все накопленные с зарплаты сбережения.

– Та на шо он тебе сдался? – любопытничала Варвара, женщина ещё не старая, но уже с тяжёлой отдышкой. – Может, серого возьмёшь, их у меня три? Жалко чёрного, один лишь.

– Мне чёрного надо, – настаивала Тая.

– Да какая тебе разница, мясо у них одинаковое, или ты воротник решила из него сделать?

– А вам какая разница?

– Ух ты! Какая… Может, жалко мне чёрного, больно красивый.

– Так ведь и деньги я вам плачу за него немалые.

– Уж не приворожить ли кого решила? – прищурила хитрый глаз Варвара.

– Что вы ерунду говорите? – Тая вскинула возмущённую бровь. – Шапку хочу из кролика вашего сшить, под цвет пальто, понятно?

– Понятно-то оно понятно… – хмыкнула Громыхина, и демонстративно подняла голову, разглядывая безоблачное небо, тем самым намекая на неподходящий по сезону повод.

В ответ Тая только поджала губы и настырно протянула оговоренную минуту назад сумму.

– Ладно, живым возьмёшь или забить? – Громыхина вложила деньги в карман передника.

– Забить, конечно, я не живодёр.

Варвара измерила Таю насмешливым взглядом.

– Ну тогда сиди, жди. – И поплелась за дом.

Луна на мгновение вынырнула из наляпышей-облаков и осветила тропинку, уводящую в частокол крестов. Тая поправила свёрток, который почти сполз на живот, посмотрела на миниатюрные, перетянутые на запястье чёрным ремешком, часики и огляделась. До полуночи оставалось шесть минут, а подходящего места она пока не нашла.

Нужна могила, чтоб земля более-менее рыхлая была, но взгляд цеплялся только за трухлявые пни и торчащие из пересохшей земли коряги. Дождей давно не было, сбитую землю детской лопаткой не раскопаешь, а другой возможности у неё уже не будет.

Полнолуние и пятница, конечно, повторятся, но где ей снова раздобыть лапку чёрного кролика, причём отрубленную накануне. Тая решительно направилась в сторону от тропинки и не прогадала. Первый попавшийся на пути холмик оказался заброшенной могилой, с почти провалившимся в землю надгробием.

– Отлично! – обрадовалась Тая, присела «у ног покойника» и положила на землю свёрток. Развернула бумагу и вынула лопатку. Теперь надо быть внимательней и ничего не перепутать, иначе всё насмарку. Даже хуже, всё вернётся ей же. В книге написано, что «обратка» за ломаный приворот неминуема.

Тая размахнулась и всадила лопатку в землю. Ударившись о твердь, металлическая ручка согнулась и от земли отделился и взлетел сухой ком. Ещё несколько комьев отлетели в сторону перед тем, как ручка окончательно выгнулась дугой. Тая хотела вернуть ей рабочее состояние, но передумала и отбросила лопатку в сторону; образовавшееся в земле углубление вполне подходило по размеру.

Быстро развернув окровавленную тряпку, Тая подхватила и приподняла двумя пальцами обрубок кроличьей лапы. Повертела, брезгливо оглядывая. Срез целый, но слипшаяся местами от крови шкурка свисала липкими лохмотьями по краям раны. Ей впервые пришлось рубить кость, поэтому получилось коряво, неровно, но зато с первого раза. Топором «бух», кость «хрясь», и готово. Лапку завернула в тряпку, тушку кинула собакам.