– Якоб несёт миру смерть и разрушение. В нашем захудалом поселении иногда останавливаются на ночлег охотники и наёмники из дальних стран, – поделилась Лия, пытаясь достучаться до мужчины. – За кружкой пива они рассказывают всякие истории, в том числе и про беспощадного конунга Нирландии. Он не умеет любить, он умеет только порабощать. Скажи мне, скольких своих жён он уже измучил и убил?

– Много, – после недолгой заминки проскрежетал сквозь сжатые зубы Сверр.

– Никогда бы не подумала, что один из легендарных берсерков станет ручным псом какого-то конунга. – Инстинкт самосохранения в эти секунды явно покинул разум Лии, она не совсем понимала, что творит.

Они оба дышали урывками и испепеляли друг друга гневными взглядами. Глаза берсерка вновь загорелись жёлтым, Лия своей кожей ощущала его ярость. Одним богам было известно, каких усилий ей стоило находиться рядом с ним и не дрожать от страха. Сейчас он пугал её даже сильнее, чем варвар захватчик. У неё на затылке дыбом вставали волосы, а вниз по спине ухала толпа ледяных мурашек. Сверр злился оттого, что она противится с ним добровольно идти?

– Да что ты знаешь обо мне, женщина!

Эта гордая лань вывела его из себя. Сверр диким зверем зарычал и впился в губы Лии жёстким поцелуем. Он подхватил её под ягодицы и вклинился меж стройных ножек, закинув их себе на бедра, через одежды давая ей ощутить его немаленькое желание. Думал, лишь напугает, чтобы свой острый язычок прикусила да строптивость поубавила. А она увернулась в сторону от его губ, подставляя щеку, и взяла и выдала:

– Если я чужая невеста, то зачем тогда целуешь?

– Этого мне никто не запрещал! – Разозлила так разозлила. Казалось, куда же больше? Сверр поймал рукой острый подбородок и повернул к себе. Скривил губы в усмешке. Смеет гордиться, а саму потряхивает от страха. Глупая, глупая дева! Совсем не понимает, с кем играет.

Берсерк властно смял податливые уста, сразу проникая языком вглубь рта и исследуя его. В пекло нежность! Пора проучить охотницу. Бедрами толкнулся, с удовольствием наблюдая, как расширились небесные глаза, и она охнула.

7. Глава 6

Сверр касался губами жестко и грубо, выбивая из Лии вздохи. Его язык нагло хозяйничал во рту. Мужчина обхватил одной своей ладонью тонкие запястья Лии и поднял её руки над головой, фиксируя к стене. Другую ладонь положил на грудь, поглаживая большим пальцем, сжал сильно, до колкой дрожи.

Сорвавшийся ответный стон звучал музыкой для его ушей. Дрянная девчонка!

На грани сознания маячила мысль, что надо прекратить это безумство. Что он не в праве вообще прикасаться к невесте конунга.

А волк на это заявлял, что прекращать не нужно, наоборот, нужно наказать деву за строптивость и язвительные слова. Понукал действовать решительнее – содрать с желанной добычи мешавшие тряпки, которые люди называли одеждой. Волкодлак не понимал, зачем последняя вообще им нужна? Только скрывает природную красоту и грацию.

Да, маленькая охотница стала добычей зверя.

Волк решил это ещё в пещере, переполненной тварями ночи. Но эту добычу не хотелось убивать – её хотелось поймать, добиться и покорить. Спрятать от опасностей в самом защищённом месте и постепенно завоёвывать. Наслаждаться теплым светом чистой души. Ласкать и упиваться нежным голоском, похожим на перезвон и журчание непокорных горных потоков.

А глупый человек продолжает отнекиваться и противиться. Ну ничего, со временем волк поможет понять необходимость для них девы.

Лия задыхалась от грубых ласк берсерка, что он обрушивал на неё. Да и лаской такие поцелуи не назовешь: он словно клеймил ими, с каждым новым завоёвывал территорию кожи и метил укусами, оставляя алеть следы своей страсти. Жёсткие губы давно перебрались на шею и ключицу, которую совсем не скрывал широкий ворот туники, а свободная ладонь мужчины забралась под неё, мяла и тискала налившуюся грудь.