– Тут для меня ничего не осталось. Да, наверное, и не было. Я не нашёл здесь замены нашему миру, друзьям, родителям… Думаю, ты и сам видишь, что мне тут не место.

Фауст это всегда видел. Но любовь к брату не позволяла сказать это вслух. Он не хотел, чтобы Галилей уходил – но и держать его было бессмысленно.

– Но… мы ведь будем видеться?

– Конечно, – он положил руку Фаусту на плечо и крепко сжал. – Всё будет хорошо, брат. Мы же Скакуны, будем навещать друг друга.

– Уже решил, куда поскачешь?

– Нет, – Галилей покачал головой. – Есть пара вариантов. Милые миры, не слишком шумные. Определюсь на днях.

Он выкинул потухший бычок и ушёл, оставив Фауста одного.

К вечеру темп событий замедлился, и без того не слишком быстрый. Фауст не заметил, как стемнело. Время перевалило за восемь.

После закрытия кофейни пришли ещё несколько коллег и друзей – просто посидеть, выпить и отдохнуть. Справиться с волнением Фаусту помогал алкоголь, который особенно был нужен в тот вечер.

Время шло к поздней ночи, разговоры становились всё оживлённее, а настроение – раскрепощённее. Фауст был по-настоящему спокоен и даже счастлив. В тусклом освещении он смотрел на лица друзей и старался запомнить их в мельчайших деталях, будто видел в последний раз. В такие моменты он забывал о времени, о всём, что было «до».

С каждым новым бокалом он чувствовал, как привычное «я» растворяется – и оставляет место ощущению лёгкости. Без забот, без страха, без тревоги. Всё вокруг теряло значимость. Даже Крис казалась всё притягательнее: каждое её прикосновение заставляло сердце биться чаще. Ещё немного – и Фауст не сможет думать ни о чём, кроме её губ.

Глава 2

Светло-русый мальчик с голубыми глазами сидел один за длинным столом общей трапезной местного, очень старого приюта для детей. На нём висела потрёпанная рубашка и небольшой деревянный кулон, похожий на свисток – распространённый предмет для шуток. Однако это был тотем с примитивно вырезанным смеющимся лицом. Было раннее утро, в помещении – тускло. Мальчик очень хотел есть, поэтому встал пораньше, чтобы успеть поесть до того, как соберётся толпа.

Он сидел напряжённо – ждал неприятностей. Он всегда их ждал в этом месте. И они появились: компания подростков на пару лет старше. Их было четверо. Самый высокий заметил мальчика и жестом направил остальных к нему.

– Ну, здарова, овощ, – сказал он, нависнув над мальчиком.

Мальчика звали Люк, но к нему редко обращались по имени.

– Привет, Курд, – ответил Люк, вжавшись в скамью.

– Я тут проголодался. Думаю, моего обеда мне не хватит. А твой выглядит заманчиво.

Компания переглянулась и мерзко заулыбалась. Курд взял его тарелку с сухими макаронами и чем-то наподобие фарша, а Люк остался сидеть с пустым взглядом, не двигаясь. Его терроризировали почти каждый день – вот уже четыре года. Взрослым до этого не было дела. Они говорили: «Давай отпор, покажи силу!»

Хулиганы начали уходить, как вдруг Люк схватил поднос и со всего размаху ударил одного из них по затылку. По залу разнёсся звон. Мальчик сложился на колени и зажал шишку руками. Не давая им опомниться, Люк ударил второго – прямо по отвисшей от удивления челюсти. Второй звон. Волна удовольствия прокатилась по телу: ничто так не мотивирует, как страдание обидчика. Третьего удара он не нанёс – Курд уже среагировал и повалил Люка на пол.

В голове зазвенело. Люк сразу свернулся клубком, зная, что будет дальше. Четверо подростков начали пинать его со всех сторон, крича и смеясь. Одна нога угодила прямо в рёбра. Люк почувствовал болезненный треск и сжал зубы, чтобы не закричать.