Думаю, я сама виновата в своих бедах. В ушах снова зазвучали крики людей и вой чудовищ.

Я стиснула зубы, видя, как в мою сторону идет мужчина. Это был Дон. Каждый его шаг пульсировал в висках глухой болью. Уплывающее сознание только немного смягчило эту невыносимую пытку. Прикусила губу, чтобы не закричать, когда он подошел ближе. Я увидела его темные глаза, которые впились в меня тысячами острых иголок, пронизывая насквозь и заставляя дрожать. Ни одной эмоции не было заметно в его взгляде. Холод, словно не узнал. Я прикусила губы, глядела на него и слышала, как участилось мое дыхание. Из груди готов был вырваться радостный вопль. Но Дон лишь мельком взглянул на меня и приложил палец к губам, чтобы молчала. Не знаю почему, но он попросил меня об этом.

Паника отступила. Я попыталась встать, но у меня ничего не вышло. Слишком ослабла. Только пошатнулась и осела на землю.

Вспомнила Лорану, ее жуткую смерть, и мне стало не по себе. Осознание того, что со мной может произойти то же самое, заморозило тело суеверным ужасом. Ощущение обреченной неизбежности не отступало.

Вскоре меня вместе с остальными вновь погрузили в пыльные повозки. Толкнули в спину грубо и больно.

– Пошла! Что замерла? – послышался крик стражника.

Чья-то тяжелая рука схватила за шиворот и тряхнула в воздухе, как вещь или мешок с ветошью.

Эти мрачные и неприглядные повозки напоминали могилы. Они стали приютом для наших отчаянных душ.

Сумерки наступали очень быстро. Солнце скатилось за горизонт, оставляя после себя красно-оранжевый оттенок на небе. Ветер набирал силу, раскачивая голые одинокие деревья. Темнота приближалась со всех сторон, словно медленно гасился единственный источник света.

Прихватив с собой небольшую плошку, я отправилась за водой. Поблизости слышалось журчание, и я, измученная жаждой, пошла на этот звук.

Сухой ветер трепал волосы и колол щеки, и только шум стекающей воды наполнял воздух свежестью. Пройдя с десяток шагов, я заметила источник. Быстро набрала глиняную плошку и хотела уходить, но в этот момент увидела Призрака.

– Дон, – от неожиданности выдохнула я, но в ответ он велел молчать и сделать вид, что не знаю его.

Ночь окутывала лагерь. Я закрыла глаза, но сон никак не приходил. Тревожные воспоминания и тревога не давали расслабиться. Едва дрожь в теле унялась, и разум отодвинул страх на задворки сознания, сзади на меня кто-то навалился и крепко зажал рот.

– Тс-с-с, это я, – услышала я знакомый голос.

Дон схватил меня за локоть и потянул за собой.

– Скоро на лагерь обрушится буря, – он говорил так тихо, что только я могла услышать его шепот.

Холод стянул внутренности в ледяной ком. Паника вернулась, и тело опять задрожало.

– Дон, но остальные ведь погибнут, – еле слышно произнесла я, пытаясь вырваться из его захвата.

Он что-то говорил о судьбе, но я почти не слышала его, с ужасом глядя на огромный пыльный столб, с большой скоростью плывущий в нашу сторону.

– Подумай лучше о нас, – прошипел он сквозь стиснутые зубы.

И я подумала. Дон прав: никто, кроме нас самих, не спасет. Вскочив на ноги, мы помчались в сторону скал, расположенных в нескольких сотнях метрах от нас.

Оставаться на открытом пространстве во время бури было бы самоубийством. Нам обязательно нужно было найти укрытие.

Пронзительный вой ветра становился нестерпимым. Прямо на нас двигалась стена песчаной бури, а по обеим сторонам от нее возвышались почти отвесные скалы.

Небо было скрыто за густой пеленой, а воздух наполнился беспрерывным завыванием.

Столбы пыли с колкими крупицами песка секли лицо, будто стеклянная крошка, и я беспрестанно жмурилась, стараясь, чтобы они не попали в глаза. А потом сжала зубы и крепко вцепилась в локоть Дона. Издаваемый ветром свист и мощные порывы не позволяли усомниться в том, что буря только усиливается.