Собственные всхлипы мешают мне дышать, а Везувий чуть сдавливает мое горло, будто успокаивающе.

Я хочу узнать тебя.

И мне хочется кричать и сдирать с него кожу прямо ногтями, ведь и он каждым касанием словно срывает кожу с моего лица.

Всего лишь узнать тебя!

12. Глава 11 НАДЯ

Встроенная полка в переговорной впивается в поясницу, и я глупо перебираю ослабевшими ногами, задевая и его колени.

Везувий вырывает из моего горла хрип за хрипом.

Саднящими губами трусь об неровную линию его рта, а он втягивает ноздрями каждый мой вздох.

— Да, — гортанно вываливает Везувий, — да.

— Да, — откликаюсь я.

Осторожно тычусь пальцами в покрытые сукровицей ранки на подбородке. Хочу погладить пострадавшую кожу, а он качает головой беспрестанно.

А затем Везувий подхватывает меня, погружая нас в глубокий истошный поцелуй, и елозит руками по моим бедрам, грубо цепляя одежду.

Когда он врывается в меня, мы одновременно мычим друг другу в губы.

Один лишь раз он подбрасывает меня, и неугомонные засаживания становятся регулярными, беспрерывными.

Запрокидывая голову, ударяюсь об деревянную поверхность кабины, а Везувий рывками скользит зубами по моей открытой шее.

— Везувий, — зову я потрясенно, — я…

Он сминает мой нос, бесконечной лаской языка погружаясь в мой рот. Я почти что догоняю его ритм, я стараюсь-стараюсь, но местами даже кусаю плоть твердых губ. Его уста дрожат. Слюна мешает мне говорить, и я всхлипываю и всхлипываю.

Член внутри меня не может остановиться, и я киваю.

— Ты во мне, — произношу одними губами, — во мне.

Мы раскачиваемся очень быстро — и если хоть на мгновение прерваться, то я завизжу, — но надо еще быстрее.

Жаром хрипов и рыков Везувий добирается до моей ушной раковины:

— Ты мне погибель, — толчки усиливаются и ожесточаются, — ты мне… Ты пришла, и посмотри… — Он отплевывается от моих волос и теперь ловит мои выдохи губами. — Ты зовешь меня.

— Везувий, — выдавливаю обрывками и запускаю ногти в кожу на его затылке.

Он сокрушенно закрывает глаза, и мы обоюдно срываемся на стоны, когда член во мне начинает двигаться быстрее и глубже.

— Ты меня во сне преследуешь. Снишься мне, — он вцеловывает каждое слово в меня, а я мотаю головой. — Тебе никто так хорошо не сделает. Надя, никто. Только я.

Везувий шепчет мне это и в шею, и в щеку, и оставляет следы слюны на висках. Я зову его, не в состоянии остановиться.

— Это ведь не сон? Не сон! -- сцепляет он зубы, и я тут же успокаиваю его ладонями.

Свет электролампы над потолком бьет прямо в глаза, но я ничего не вижу, кроме фрагментов смуглой кожи.

— Ты… — совсем бессвязно повторяет он, когда я начинаю хныкать в преддверии вспышки экстаза, — ты… Обопрись. Только я, Надя. Дай мне губы, — шепчет Везувий. — Целуй меня, меня!

Когда все в теле остается выжженным удовольствием, я зажмуриваюсь с такой силой, что пытаюсь ладонью прикрывать еще и веки.

Зубы цепляют кожу моей руки, и, впиваясь укусом в мякоть у моего запястья, Везувий заходится надсадными выдохами и вздрагивает.

— Так хорошо, — вырывается у меня, — приятно.

Мы продолжаем слегка покачиваться, хотя все закончилось. Его губы дергают мои, иногда потягивая мякоть рта вниз и слизывая короткие поцелуи.

Пульс чувствую всем телом, а руки кажутся ватными, когда сжимаю лицо напротив в ладонях.

Везувий не отстраняется, а вдавливает меня в себя сильнее.

— Приятно? — обрывается его голос.

— Невероятно, — шепчу я.

— Невероятно, — кивает он невпопад, и целует меня заторможено и неуверенно. Но еще и ласково, выуживая из моего рта невнятные звуки, больше напоминающие поскуливания.

— Надя, — грудным голосом повторяет Везувий.