— Везувий! — начинаю я, и он странно дергается, что невероятно воодушевляет. — Ты мне ничего не должен. Я хочу просто попросить. Пришла поговорить с тобой. По-человечески. Я так благодарна тебе за…

— Нет-нет, — оказывается он совсем близко столь быстро, что я несдержанно выдыхаю. — Я не хочу это слышать, ясно тебе? Мне твои благодарности неинтересны.

— Почему это!

Ему явно не нравится чувствовать мое дыхание на себе, но это он остановился так близко, а не я.

— Простите…

— Потому что, — выплевывает Везувий, — ты взяла деньги и ушла. Все. Правильно. И потом приходить не должна была. Отправляйся искать другую жертву.

Ж-е-р-т-в-у?

Он больше в два раза и уже практически задвинул меня в угол фойе.

— Простите, — пытается повторить девушка где-то слева от нас.

— Я сказала тебе, — говорю погромче, чтобы он хорошенько меня расслышал, — что никого, кроме тебя, не знаю из Франции. Это срочный вопрос, и если ты меня выслушаешь…

— Нет, я не выслушаю, — ухмыляется Родин. — Ты пришла с деловым предложением, а не просьбой. Время истекло. Очень жаль, но ты проиграла.

Он издевательски хватается за сердце и невероятным образом делает это гневно.

Я с подобным сопротивлением еще не сталкивалась! А как же… Его слюна у меня по руке стекала там, в подсобке. Я думала, что…

— Простите! — повышает голос Красотка. — Я уже ухожу.

— Осторожнее, там лед, — кричу ей вслед и девушка кивает.

Везувий, похоже, не обращает внимание на произошедшее.

— Ты зачем пришла сюда, говори внятно. А то мне показалось на минуту, что здесь прозвучал отрывок из фантастики, что-то вроде «жениться».

— Ну что ты преувеличиваешь, — упираюсь рукой в бок. — Люди женятся каждый день. И разводятся. Какая же это фантастика. Мне уж очень надо.

Его смех, хриплый и расслабленный, контрастирует с выражением обнаженного бешенства на смуглом лице. От перенапряжения на белках глаз прорисовываются красные прожилки.

— Ты, Помпон, явно не в себе. Мы с тобой не можем пожениться, — отводит он голову в сторону, но вместо того, чтобы вернуть ту на место, будто зависает.

В нем кипит столько эмоций, с которыми он пытается справиться… Я тоже не могу справиться с восприятием их!

Я потеряла в памяти момент, когда стала дышать так неровно. Его взгляд, снова подвижный, перепрыгивает с одной части меня на другую, и, зуб даю, я даже поднимаю руки, чтобы схватить этот взгляд наконец-то и как-то обуздать.

— Успокойся! — зачем-то заявляю я.

И мне становится страшно в этот момент. Не потому что смуглое лицо напротив каменеет в убийственно-зловещем выражении, а потому что я уже сама не контролирую собственные слова.

Несу чушь и ересь. И кринж. «Успокойся?». Откуда это взялось в моей голове?

Я не страдаю привычкой указывать другим, как себя чувствовать.

— Успокойся? — почти по слогам повторяет Везувий.

— Нет, — пытаюсь прояснить, — нет, я вовсе не такое имела…

— Успокойся, — опускает Везувий голову и порывисто ее вскидывает. — Ты испортила мои планы на вечер, Помпон, — низкий голос сочится ярой угрозой.

Ой, да он специально явился с барышней, чтобы меня сбить с толку. Верно?

Что-то здесь точно нечисто.

— И ты исправишь то, что ты испортила.

За локоть он меня берет столь основательно, что мои «нет-нет» и последующие объяснения по поводу дурацкого «успокойся» выходят постыдно блеклыми.

Не могу сказать, что он прямо-таки меня тащит, потому что ногами я передвигаю покорно.

Просто… наши руки соприкоснулись, когда он борзо схватил мой локоть, и его тело будто приковало меня к себе.

— Вез… — начинаю я с нервным смешком, но он останавливается у лифта, и разворачивает меня к себе. Прямо так, как мы и «шли», поэтому мы оказываемся чуть ли не нос к носу.