– Вы так похожи! Вы сестры? – неожиданно для самой себя спросила я.

Они рассмеялись – и я тоже.

– Спасибо! Мы мама и дочь, – сказала та, что выглядела более солидно.

– Оу, ну да… – сказала я. – После вашего ответа у меня все стало хорошо, спасибо.

И я прикоснулась к плечу дочери так же, как прикоснулась к плечу того тинейджера. Она в ответ тоже прикоснулась к моему плечу.

Я повернулась, ускорила шаг и пошла к парку, уже не разглядывая людей, а думая о том, была ли вообще Анна со мной и что я увидела, глядя в глаза той женщине. И тут в мою голову пришла мысль о маме. Я не помню, когда мы с ней говорили. И о чем. Я подумала о том, что мы никогда вот так с ней не шли по улице навстречу заходящему за горизонт солнцу, что мы с ней не похожи, что мы вообще как будто разных кровей. Потом я подумала, что эта солидная женщина, должно быть, не такая мама, которых я вижу ежедневно в парке. Она как раз была из тех, кто показывает дочери муравьев и зовет лебедя и утку на пруду, придумывая разные смешные подзывания – что-то вроде: «Лебя-лебя, на-на! Ута-ута, на-на!», – а дочь повторяет за ней своим маленьким тонким голоском, коверкая все слова, и мама смеется и крепко обнимает свою дочь, целуя ее в макушку.

И тут до меня дошло! До сегодняшней встречи с этими похожими друг на друга мамой и дочерью я всегда замечала только таких мам, которую видела в детстве. Я и выросла такой, что если бы я родила, то не обращала бы на своего ребенка никакого внимания, общалась бы хоть с кем, но только не с ним. Боже! Это печально. Это осознание заполнило мои глаза слезами. Вот почему мы никогда не гуляли с мамой, и мы не похожи с ней, и не помню я наших разговоров. Да и называть ее мамой как-то не в тему. Нет, конечно, она не била и не кричала на меня в истерике, но она и не любила как будто и не показывала эмоций, хоть какой-то радости от того, что я есть. Прохожая… Да, она для меня сейчас прохожая…

Глава 4

Остановилась я уже в парке. Я оглянулась, не бежит ли за мной отставшая от меня Анна. Нет, не бежит. Странно, все же позвоню Диане.

Солнце уже скрылось за домами и освещало улицу только оранжевым закатом. Бродя по дорожкам, я набрала номер Дианы.

– Да! Клара, ты решила вернуться? Мы здесь! – кричала в трубку Диана, и было слышно, как гремит музыка, как громко разговаривают Вера и еще одна коллега. Диана была весела. На секунду мне захотелось к ним, подальше от одиночества и давящих мыслей. Но лишь на секунду.

– Нет. Я только хотела узнать, с вами ли Анна? – спросила я без лишних объяснений.

– Анна? Нет. Ты ушла, потом она, – отвечала Диана.

– Нет. Мы с ней ушли из бара вместе. Но она куда-то пропала.

– Клара, я не понимаю тебя. Плохо слышно. Анны нет здесь. Вы ушли не вместе, но почти следом друг за другом.

Я молчала в трубку, застыв, и пыталась сопоставить то, что говорит Диана, и то, что происходило час назад.

– Клара! Ты где? У тебя все в порядке? – продолжала кричать Диана.

– Да! – сказала я. – Все хорошо, пока! – и отключила вызов.

Я смотрела на телефон и не понимала, что мне думать. И думать ли вообще. С одной стороны, я четко помню Анну, ее признание в беременности, слезы, речь о жизни и то, что мы вышли вместе из бара. А с другой стороны, она бесследно исчезла, как будто ее и вовсе не было.

Я дошла до того места, где днем пила капучино. Усевшись на скамейку, я смотрела на неподвижные качели и карусели. Казалось, еще слышны их скрип, голоса и смех детей. Включили ночное освещение, но над тем местом, где сидела я, лампа не работала. Посмотрев наверх, я увидела первые звезды, их даже можно было сосчитать. Раз, два, три, четыре. Четыре. Уже пять и шесть. Они быстро появляются. Я выбрала самую яркую звезду и, глядя на нее, вслух спросила: