Для начала я осмотрел номер, открыл и закрыл дверцы шкафа, изучил ассортимент мини-бара, совершил контрольное падение на кровать из позиции стоя и под конец наведался в ванную комнату. Она была выложена ядовито-зеленым кафелем. Кабинка с душем из белого пластика стояла в углу, как некое инородное тело. Что ж, могло быть и хуже.

В довершение ревизии я включил телевизор и бегло прошелся по всем каналам. На большинстве из них телевизионная картинка распадалась на дрожащие полосы.

Я расстегнул молнию на своей спортивной сумке и стал укладывать вещи в шкаф. Вешалки на металлической перекладине весело звенели.

По улице проехала машина с включенными фарами, и на стене возник причудливый мир теней, похожих на египетские иероглифы.

Разложив вещи, я зашел в ванную и залез под душ. Пот, высохший на мне за день, образовал соляную корку. После чего снова позвонил в офис, где сегодня вечером должна была дежурить секретарша. Но ее не было. И я кулем повалился на кровать.

Минут через пятнадцать в дверь деликатно постучали. «Войдите». Вошла Танара. «Газеты, сэр». Я полез в задний карман за чаевыми, но Танара повернулась и вышла из номера.

Я бегло пролистал подшивку Aden Times, каждый раз добираясь до раздела спорта, но ничего относящегося к интересующим меня событиям не нашел. Потом развернул несколько номеров Aden Telegraph, но там тоже ничего не было. Только в «Аден таймс мэгэзин» на второй странице была заметка, посвящена исчезновению Жоржа. И в «Арабиан мансли» я наткнулся на очерк под заголовком «Большому Жоржу – большой пирог». Там было про оружие. Фирму Бори, а теперь и мою, ждали большие неприятности.

Я тряхнул еще влажными волосами и посмотрел на часы. Было полвосьмого. Пора звонить Марсо.

В трубке раздался громкий гудок международной связи. Еще гудок. Снова гудок. Странно. Последний гудок коротко оборвался.

– Алло! – это была дочь. – Привет.

– О! Здравствуй, папка.

Продолжительный зевок прямо в телефонную трубку.

– Я разбудил тебя?

– Откуда ты говоришь?

– Из Адена. Как у вас дела?

– Хорошо.

– Как мама?

– Скучает.

– Попроси маму к телефону.

– А ее здесь нет. Она у соседки.

Вдруг она закричала так пронзительно, что у меня зазвенело в ушах: «Мам! Мам! Папа звонит».

– Не кричи в трубку!

– Ма-ам!

Брошенная трубка громыхнула о стол.

Я посмотрел на фотографию своего подмосковного дома, выпавшую из записной книжки. Бестолковое и недостроенное двухэтажное сооружение из кирпича, покрытое гофрированным железом. Перед фасадом торчит большая сосна, которую Марсо не захотела рубить. При сильном ветре она будет стучаться о дом.

Я слышал, как приближается голос Марсо, и сделал глубокий вдох в ожидании предстоящей экзекуции.

– Спасибо, что позвонил. Ты где?

– В Адене. Здесь жарко и тоскливо.

– Где, где?

– Помнишь, десять лет назад мне предлагали работу в Йемене.

– Ты не мог забраться от меня еще куда-нибудь подальше? Кто тебя надоумил?

– Боря.

– Йемен-твою-мать! Все что я могу сказать.

– Ты даже не представляешь, что это за место. Ни деревьев, ни земли. Это кратер потухшего вулкана, заполненный морским песком. Лава и песок. Стены кальдеры не пропускают ветер, и люди чувствуют себя, как на жаровне.

– Повторить про йеменскую маму?

– Послушай, дорогая, мне надо заработать немного денег, чтобы мы могли вылезти из долгов.

– Здесь в Москве люди делают деньги, какие тебе и не снились.

Я крепче прижал к уху телефонную трубку и стиснул зубы.

– Чтобы делать деньги, одного лишь ума мало.

– Я тут встретила Колю. Он занялся продажей страховых полисов одной австрийской фирмы…

– Кончай мне тыкать «что-то, где-то»! – я вспомнил высказывание Бальмонта и почти прокричал в трубку: – Деньги зарабатывать нетрудно. Трудно их зарабатывать, делая то, что тебе нравится и чему стоит посвятить жизнь.