– Кям кымта?[5]

Продавец назвал цену. Это был форменный грабеж. Но торговаться не хотелось. Ото льда я сразу отказался, и мне смешали охлажденный сок из термоса со сгущенным молоком из банки. Это было действительно okay.

За продавцами соков, немного в стороне, продавали свежесрезанные ветки, связанные в пучки наподобие веников. Путеводитель сообщал, что это кат, листья которого обладают слабонаркотическим действием. Большинство йеменцев жуют кат каждый день – это стиль местной жизни.

Остатки городской стены внезапно оборвались. Налево уходило русло высохшей реки, по которой носились машины. Направо простиралась площадь Аль-Тахрир.

Я сразу увидел лавку древностей, о которой писал Карл. Но прежде чем туда войти, надо было осмотреться.

На город надвинулись тучи, и начался ливень. Вода падала стеной. Бурлящие потоки сбивали на край тротуара пластиковые бутылки и пустые пачки сигарет.

Все кинулись искать убежище. Я тоже побежал под ближайший навес, подняв над головой сумку. Но все места были заняты. А до ближайшей подворотни было метров сто.

К счастью, ливень кончился так же внезапно, как и начался. В канавах вдоль тротуаров негромко журчала вода. От влажной земли поднимался пар, похожий на сухой лед, с мучительным запахом глины.

Я все никак не мог поверить в реальность происходящего. От того, что было, до того, что стало, прошло всего несколько часов.

В этот момент я впервые почувствовал слежку. Некто топтался на другой стороне улицы и сразу отвернулся, поймав мой взгляд.

На Востоке главное – не торопиться. Я зашел за ограждение открытой кофейни и долго выбирал столик. Потом заказал то, о чем знал: знаменитый кофе – «Мокко Матари». В Риге он стоил бешеные деньги.

Пока официант колдовал над турками, я прочитал на обложке меню, что в Европе «Мокко Матари» зовется «кофе лордов», поскольку его пьет вся европейская знать. Я блаженно вытянул ноги и произнес вслух: «Кофе для сэра Лоренца Аравийского». И тут только заметил, что сижу за советским общепитовским столиком с алюминиевыми ножками.

Ждать пришлось недолго. Тот же араб и еще один, весьма неопрятного вида, озабоченно высунулись из подворотни и стали оглядывать улицу. Когда наши глаза встретились, они быстро нырнули обратно. Потом снова появились.

Я встал, чуть не опрокинув столик, и помахал им рукой. Они сначала растерянно уставились на меня, а потом бросились бежать.

Мое внимание привлек более интересный объект – стайка местных женщин, сидевших недалеко от меня. Они были без мужчин, в абаях. Но у одной из них из-под задравшегося балахона торчали джинсы. Изящные ступни с хорошим педикюром были обуты в не менее изящные сандалии. В прорези черной накидки блестели потрясающе красивые глаза, обведенные тонким контуром и умело подкрашенные, отчего они казались необычно большими. У другой дамы, неосторожно снявшей перчатки, были тонкие пальцы, расписанные хной. Наверно, я случайно увидел то, что не имел права видеть.

Женщины весело смеялись, изредка поглядывая на меня. Похоже, я им нравился. Или мне так казалось?

Несмотря на непринужденность обстановки, я понял, что в этой стране не погуляешь. В голове промелькнула только одна хулиганская мысль – снимают йеменки чадру в постели или нет?

Я допил дерьмовый кофе, расплатился и прямиком направился в лавку древностей.

Там все было так, как описывал Карл: небольшое полуподвальное помещение, вывеска на арабском и английском языках, имя владельца, масляная лампа на входе. За пятьдесят пять лет тут, видимо, ничего не изменилось. Что касается торговых записей, то они сохраняются в Аравии тысячелетиями.