Участковый глубоко вздохнул. Видимо, ему было не впервой таким, не совсем легальным способом, выкуривать людей из их законного жилища. Он продолжил:

– Максим Викторович, о причине вашего задержания лучше спросите жену. А эти люди, – он жестом указал на двух мужиков, – санитары экстренной психиатрической помощи.

И тут картинка сложилась. Макс вспомнил эпизод годовалой давности из его жизни. Тогда он был сам виноват – довел Ольгу регулярными пьянками и отходняками от ночных кошмаров, из-за чего жене пришлось на пару дней переехать к родителям в соседний район. Потом супруги помирились, ведь Ольга понимала: пил Макс исключительно для избавления от страшных снов. А спустя неделю ему позвонил разгневанный тесть Воронов, уже два года занимающий должность главы горздрава и курирующий в том числе местную психиатрию. Он в ультимативной форме потребовал от Макса, чтобы тот сегодня же добровольно лег в психушку, где бы мигом избавился от ночных галлюцинаций, а заодно и от алкогольной зависимости, и перестал терзать его любимую дочь. На аргументы, мол, это наша внутренняя проблема и не стоит указывать ему что делать, родственник угрожал разводом и принудительным лечением в случае несогласия. Тогда это были дешевые понты, и Макс, понимая реалии, послал Воронова на три буквы, но сейчас…

Эта история, будто мыльный пузырь, всплыла в его воспаленной голове.

– Прости, родной… Папа решил, что так будет лучше. Ты поправишься, и все будет хорошо, – неразборчиво пролепетала заплаканная супруга, появившаяся у него за спиной.

«Ага, меня сегодня же напичкают транквилизаторами, сделают лоботомию и напоследок отхреначат током, превратив в овощ, и все будет хорошо! Ты об этом мечтала, мерзкая сука!» – вихрем пронеслась в голове очередная фраза, но озвучивать ее Макс не стал. Он лишь кивнул одному из мордоворотов, тем самым объявив о своей окончательной и безоговорочной капитуляции…

Пока вели к машине под конвоем, состоящим из двух санитаров и полицейского, Макс лихорадочно размышлял, не веря, что его, боевого офицера, орденоносца, пускай и немного контуженного, сейчас упекут в психушку, из которой он вернется овощем. Если вообще вернется. Его предали, причем сделала это любящая жена, пускай и под влиянием своего больного папаши – вот по кому точно психбольница плачет!

Краснова погрузили в припаркованный неподалеку желтый минивэн с лаконичной белой наклейкой «Экстренная психиатрическая помощь». На заднем бампере виднелся круглый значок с цифрой два – значит, их путь ляжет во вторую городскую больницу, имеющую психиатрическое отделение, по слухам, весьма жутковатое.

Дело в том, что три месяца назад в этой психушке на собственных штанах повесился бывший глава Балашихинского УМВД, которого до этого публично обвинили в коррупции. По мнению журналистов, чиновник через своего адвоката договорился с горздравом о том, что его упекут на временное лечение вместо СИЗО, а затем под шумок и освободят по суду. Упечь-то его упекли, да вот только в стационаре полковника напичкали какой-то медикаментозной дрянью, от которой взяточник начал разговаривать с давно усопшими родителями и кричать им, что скоро, совсем скоро они встретятся! Так, во всяком случае, утверждали соседи по палате. А на вторую ночь он возьми да и повесься на казенных портках в туалете, недалеко от палаты. Тогда со скандалом сняли главного врача и куратора из горздрава, чуть было не добравшись и до тестя Краснова.

– Эх, не наиграется папаша. Никак не наиграется… – прошептал Макс, когда машина миновала очередной поворот на оживленном перекрестке.