– А как бы ты это проверил? – интересуется Андрей.

– Надо было засечь точное время моего прихода на точку, потом посмотреть какое время показывают часы сразу после нырка. Затем запомнить, сколько времени я там провёл по часам и сколько времени стало на часах после возвращения.

– Ничего бы ты так не проверил, – отвечает Андрей, – только запутался бы.

– Это почему?

– Да потому что без бутылки с этим не разберёшься, а с бутылкой тем более, – улыбнулся он. – В прошлом человек живёт своей жизнью, никто не знает, как она проходит. Она может быть рваной, или, наоборот, монотонной. Ко всему прочему, ты ещё меняешь эту жизнь при погружении, и не только свою, но и других людей.

– Но я же не жизнь меняю, а воспоминания, – возражаю я.

– А жизнь человека состоит только из воспоминаний, – парирует Андрей.

Тут я был вынужден согласиться.

– Ты, главное, не парься на эту тему, – учит меня Андрей, – это как в любом деле, главное, не теория, а практика, мастерство. Сначала накопи количество нырков, а потом будешь теории строить.

– А что мне мешает проводить инструментальные замеры при погружении? – перевожу я разговор на другую тему.

– Они сами и мешают, – отвечает он. – Там, в прошлом, твой главный инструмент – эмоции и мысли, а не хронометр с термометром. Сам скоро поймёшь. Ныряй, давай, больше.

При здравом размышлении я пришел к выводу, что пока всё, связанное с погружениями, кажется слишком иррациональным, чтобы подходить к нему со стандартными мерками. Будем пробовать дальше, это же интересно.

И я начал пробовать, всю неделю нырял в прошлое на том же самом месте, каждый день погружаясь на пару-тройку лет глубже. Раз за разом погружения давались мне всё легче и легче, я даже перестал родственников вспоминать. При этом пейзажи прошлого постепенно менялись, как при обратной перемотке кинофильма. Сначала начали исчезать пролёты строящегося через реку метромоста, а затем и его опоры, потом по берегам речки вдруг стали появляться дебаркадеры, о которых все уже давно забыли.

Чувствовал я себя превосходно, не брал с собой на погружения ничего лишнего – ни фотоаппарата, заряженного «храмовой» плёнкой, ни айфона, даже часы оставлял на работе. Я напрочь забыл о получении доказательств своего пребывания в прошлом и просто наслаждался моментом.

Понемногу я стал понимать, что физически изменить что-либо в прошлом не смогу. Странно, что до меня это сразу не дошло. Я ведь своими глазами видел, что Андрей никуда не исчезал с лавочки во время нырка. Да я и сам за эту неделю каким-то образом почувствовал, что не тело моё туда попадает, а что-то другое. Что именно пока непонятно, но попадает, это точно.

Думаю, настало время «выйти в люди». Посмотреть на людей, которых может быть, уже нет на белом свете, и себя показать. Считается, что мертвые не могут принести вреда. Я уже размышлял на эту тему. Конечно, могут – из прошлого, иногда даже больше, чем живые. Могут что-то переврать своим потомкам, а нам отдувайся с ними потом. Я, конечно, и себя имею в виду с Азой Лихитченко, например. Надо посоветоваться с Андреем о том, как нырять туда, где есть люди.

Вечером мы вышли на нашу стандартную прогулку.

– Хочу с понедельника начать нырять в то прошлое, где есть люди, – говорю Андрею. – Проинструктируешь меня?

– Хорошо, значит наловчился уже?

– Вроде да, пока всё гладко идёт.

– Люди значит… Люди тебя там не увидят, так что особого инструктажа тебе не требуется, – сообщает мне Андрей неожиданную новость.

– Это как? – удивляюсь я, – я там что, призраком буду?

– Да нет, не призраком, – улыбается он, – ты ведь не в физическое прошлое ныряешь, а в информационное. Так сказать, в информационное поле прошлого.