Такого положительного во всех отношениях мужчину в маленьком городке оторвали бы с руками. Она ни разу не видела его неопрятным. Всегда аккуратный, с доброжелательной улыбкой на лице он нравился всем. Её дядя был тем человеком, которому хотелось рассказать обо всех своих переживаниях, поделиться своими горестями, что она и делала раньше. А он её слушал, успокаивал, давал дельный совет. Ян заменил ей отца, которого у неё никогда не было. Когда она была ребёнком, то часто воображала, что он и есть её потерянный родитель.

– Как может хорошо выглядеть человек в моём-то возрасте? – вздохнул он, хотя было заметно, что ему приятны слова племянницы. – Вот ты у нас красавица, девочка! Так похожа на… Агату в молодости.

Лана пропустила мимо ушей эту заминку, поняла, что дядя совсем не это хотел сказать, но время было не подходящим для расспросов.

– Сколько прошло? Лет десять?

– Одиннадцать, – поправила она.

– Как бежит время! – сокрушённо покачал он головой. – Как ты доехала?

– Нормально, – отозвалась Лана, отправляясь на кухню, чтобы поставить чайник.

– Как большой город?

– Живёт.

– Ты изменилась, – задумчиво произнёс Ян, вслед за ней появляясь на кухне.

Лана не поняла, хорошо это или плохо.

– Не одобряешь? – склонила она голову набок.

– Дело не в этом… – поторопился он её уверить. – Просто стала другой. Что с твоими волосами?

– Перекрасила.

Она не стала объяснять ему, что уже в двадцать, она начала седеть. Когда-то практически чёрные волосы обзавелись жёсткой мёртвой прядью, белеющей у кромки лба. В то время ей было наплевать на то, как она выглядит, но в сочетании с гетерохромией это рождало у людей ненужные ассоциации. Она ловила на себе обескураженные взгляды сокурсников, прохожих на улице. И так продолжалось несколько лет. Лишь её питомцам было плевать на то, как она выглядит.

Может, ей и дальше было бы всё равно, если бы не маленькая девочка в супермаркете, которая, не переставая дёргала мать за рукав кофты: «Мама, это ведьма?»

Сначала она не придала этим словам значения, но когда люди, как по команде повернули головы в её сторону, напряглась, почувствовав угрозу. Любопытство ребёнка было понятным, реакция её матери была, мягко говоря, странной. Та больно дёрнула своего ребёнка за руку и зашипела той что-то на ухо.

Лана видела слёзы в глазах девчушки, готовые вот-вот водопадом пролиться на розовые щёчки и немой вопрос: «Что я такого сделала?»

В тот же вечер она стала обладательницей тёмно-русых локонов. Где-то читала, что когда у человека наступает новый этап в жизни, он стремиться изменить что-то в своей внешности. Она изменила внешность, стремясь поменять свой внутренний мир. Не удалось.

– Как работа?

– Поверь, не так интересна, как твоя, – уклончиво сказала Лана, не горя желанием обсуждать ту, другую жизнь. Не для этого она приехала. – Ты расскажешь, что произошло с Агатой? – спросила она, устраиваясь в старом, потёртом кресле с чашкой чая в руке.

– Ну, с чего начать… Мне позвонили около полуночи, представились полицейскими и попросили приехать на опознание. Позже уже рассказали, что твою бабушку нашли на пороге дома.

– Внутри или снаружи?

– Внутри, конечно. Что ей делать поздно вечером на улице? Хотя дверь была не заперта и это странно. Врач сказал, что ей стало плохо с сердцем, и она потеряла сознание. Кто-то из местных вызвал бригаду скорой помощи, но было слишком поздно.

– Значит, она умерла сразу?

– Практически сразу.

Лана сделала глоток, давая себе время переварить услышанное.

– Как она жила все эти годы?

– Затворницей. Неделями никуда не выходила. Я старался, как можно чаще навещать её, но ты же знаешь, что Агата не тот человек, который любит принимать гостей. Она мне ясно давала понять, что ей не нужен контроль, даже в таком возрасте.