– Кем руководить? – спросил озадаченный Профессор.

– Они решат! – с подобострастием ответил Круглов. – Руководитель это пожизненное клеймо. Мечта! А как ты руководишь, хорошо или плохо, без разницы. Главное – ты в обойме. И будут с тобой носиться до пенсии или пока с почестями не предадут земле.

Профессору доходчиво объяснили, кто становится начальником. Будь у тебя семь пядей во лбу, имел большой опыт работы, начальником не назначат ввиду отсутствия клейма.

– Теперь о делах, – лицо Круглова стало жестким, подавляя желание собеседника перечить. – Денег нет. Финансирование проекта приостановлено. Чертежи двигателя в архив, отдел передать Смирнову. Преподавание пойдет тебе на пользу, появятся идеи, а к тому времени и деньги будут. В главке посчитали, лучше сдать проект в архив, чем подвергнуть риску утечки. В наше бардачное время люди с ума сошли: ищут, кому «мозги» родины продать. Так что благодари! Не уйдет твоя разработка на запад! Не попадает в руки гнусным капиталистам. – Круглов улыбнулся, показав, что аудиенция завершена.

Профессор мог позвонить, попросить помощи, но понимал, если бы позиции директора не были сильны, об его увольнении он и думать не посмел. Значит, в главке согласились и вопрос решен. Там сидели люди новые, недоступные. Для них нет понятий чести, патриотизма и любви к родине. Занимая должности, пекутся о своем благе, богатеют, готовы в любой момент покинуть страну.

В отдел Профессор не вернулся. Долго гулял, рассуждая о происшедшем.

Генеральный директор Круглов был однокурсник Профессора. Дружбу они никогда не водили, общих интересов не имели, ни к чему не обязывающие отношения. После распределения их дороги разошлись.

Круглова за глаза звали Шариком – не по ассоциации с фамилией, а за образ жизни. Он катился по отделам главка, угодливо прыгал перед начальством, лихо проходил виражи обстоятельств, не считаясь с моралью, поднимался по карьерной лестнице все выше и выше.

Шарик был в партийных органах, вручал знамена и грамоты, дорос до начальника главка в министерстве. Профессор виделся с ним по торжественным случаям и радости особой не испытывал. Он не менялся: был стабилен и прыгуч. Заискивал, показывая, как ценит и уважает Профессора.

Профессор по распределению попал в секретный институт и остался там. Защитил диссертации – кандидатскую, докторскую. Стал начальником отдела по разработке новых двигателей.

НПО создавало двигатели для космических кораблей, ракет, самолетов. Десять цехов, множество лабораторий, тысячи смежников, заводов и фабрик. Научного персонала более тысячи человек. Финансирование бесперебойное. Дух захватывало от предоставленных им возможностей и возлагаемых на них надежд. И коллектив ожидания оправдал.

Когда генеральный директор ушел на пенсию, Профессору предложили возглавить институт. Он отказался: административная суета помешает завершить проект. Тут и запрыгал перед ним Шарик. Он красочно обрисовал, как они, пара тяжеловозов, впрягшись в один хомут, воплотят мечту Профессора. То ли красноречие ублажило, то ли прыжки загипнотизировали – Профессор предложил его.

Став генеральным директором, Шарик повел себя демократично и учтиво. По любому вопросу спрашивал мнение Профессора. Поначалу это импонировало, потом раздражало, вскоре, на облегчение Профессору, исчезло.

При Шарике изменилось финансирование. Перспективные и готовые разработки легли на полки, с трудом выплачивалась зарплата. Началась распродажа оборудования, сырья и автомашин. Генеральный директор все прибрал к рукам. Вопросы решал единолично.

Начались сокращения, многие уволились. Министерство все обещало изыскать финансы или способствовать получению заграничного гранта.