Личная зависть – очень сильное чувство. Вспоминаю, как неестественно побелели губы секретаря НТС на первом месте моей работы, когда я принес ему на подпись некую бумагу, из которой следовало, что на днях состоится защита моей диссертации. Он с трудом смог выговорить, что бумагу надо оставить на рассмотрение, а потом стоял, как 300 спартанцев, только бы ее не подписывать. Я знал, что он долго пытается «остепениться», но наши интересы никогда не пересекались. Для меня это было неожиданно и, как мне показалось, для него тоже. Бумагу он подписал по «прямому указанию» вышестоящего начальства, но после этого мы друг друга уже не замечали.

В социуме индивидуальная зависть порождает зависть коллективную, народную, национальную. Она уже не столь мелочна, как индивидуальная, она обращается к возвышенному. Свободе, независимости, величию. А эти категории уже требуют завистников профессиональных («профессьон де фуа»). Естественный слой таких профессионалов, жадно впитывающих этот сладкий яд, это «национальная творческая интеллигенция». Именно она концентрирует и окормляет национальные чувства, вместе с завистью заодно.

Соседская зависть – чувство обоюдное, но асимметричное. Завидующие друг другу соседи имеют разные преимущества, возбуждающие зависть. Бессмысленно завидовать тому, чем богаты оба. Тонко чувствовавший малороссийскую душу «український письменник» Н.В. Гоголь мастерски изобразил таящуюся в ней разрушительную силу зависти в повести «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». В ней он, словно Нострадамус, предсказал в зашифрованном виде сегодняшний день. В славянской Европе сложилась троица соседей, историю которой сложно прочувствовать без этой ментальной субстанции. Что как не зависть придала украинской национальной идее столь густо замешанную эмоциональную окраску. Это она, родимая, веками таившаяся и лелеемая в среде «творческой украинской интеллигенции», выплеснулась на весь свет непомерными амбициями и гоношистостью новоиспеченной нации. А безгрешна ли здесь великорусская зависть к украинскому плодородию, теплому (летом) морю и мягкому (в сравнении с русскими «северами») климату. А тех и других – к польской европейскости, изяществу, бесшабашности. С другой стороны, разве величие России не достойно зависти. Вместе с ее лесами, углем, нефтью, газом? Все нужные ингредиенты как на подбор.

Вам все еще нужны аргументы? Ну что же, давайте по порядку.

Так говорил Тамерлан

На Земле насчитывают более 5000 народов (этносов). В ООН лишь 193 полноправных государств-членов. Как видим, собственное государство в ООН – это большая привилегия для народа. Но почему крошечная Эстония (менее полутора миллиона население, из них почти четверть – не эстонцы) получила этот приз, а древний 40-миллионный народ курды до сих пор не имеет признанного кем-либо государства? Геополитическая причина очевидна – их ареал обитания Курдистан уже поделен между четырьмя соседними государствами-членами ООН, устав которого не допускает изменений границ. Хотя они почему-то все время меняются, но только не в пользу курдов. Долгое время украинский этнос пребывал в аналогичном положении. Украинцы – это курды Европы, которым вдруг несказанно повезло. Как все это было.

Возникшая на рубеже IX-X веков империя Рюриковичей жила вполне обычным для эпохи образом. Постоянные разборки среди князей. Кто главней и потому должен сидеть в столице. А разве тут можно было обойтись без зависти. Слабость экономических связей между частями обширной территории накладывалась на региональные различия и местные сепаратизмы. Этническая и языковая особость северных земель вылилась в образование внутри империи квазигосударства – вечевой республики Великого Новгорода. Вплоть до XIV века ее жители, отправляясь в южные княжества, говорили «иду в Русь» и лишь позднее приняли на себя этноним русские. Республика отстояла важную привилегию – призывать себе князя на роль военного вождя, а не принимать назначенца на кормление, как в других княжествах. Республиканское вече могло и указать князю на дверь, когда разногласия достигали критической черты. Даже такой достойный князь, как Александр Невский, испытывал это унижение.