Вторую ночь пришлось коротать у могучего дуба, под наскоро сооруженным навесом из шкур, прячась от дождя. Зато наутро они достигли Любицы. Здесь тоже было много озер и речушек, главной из которых считалась впадающая в море Трава. Вдоль ее берегов и впрямь раскинулись заливные луга, на которых паслись коровы. Речка впадала в море в местечке с таким же названием. Оно и теперь было примерно таким же – Травемюнде.

Гард Любица, как здесь принято, тоже стоял на острове, защищенный со всех сторон водой. Здесь было выстроенное по общему правилу городище с посадом. В гарде сидел Любомир, младший брат кнеза Бодрича. Но им к нему не надо было заглядывать, гард они обошли стороной.

Праславяне жили не только и не столько в деревнях, сколько в городищах – гардах по-местному. И их было много! Уже в двадцатом веке специалисты насчитали более семисот на территории Германии. Мечеслав, разъезжая по ковачским и торговым делам, лично наблюдал где-то около сотни. Это было немало для того времени и той местности. Прежде-то считалось, что тут три хибары на сто километров, а оно вона как. История человечества на поверку оказалась более долгой и интересной.

* * *

Искомая вештица обитала в лесной хижине неподалеку от озерца, синевой своей соперничающего с безоблачным небом, среди сосен с причудливо искривленными стволами. Издалека доносился шум прибоя. Прямо курорт! Но здесь даже не это было главным. А то, что вокруг хижины среди деревьев сидели, лежали и бегали туда-сюда десятки лисиц! Мечеслав никогда столько за раз не видел, даже в зоопарке. Все они были разного окраса – ярко-рыжие, коричневатые, цвета обожженной глины, совсем светлые, пепельные, и черные, и серые. Но все были непуганные, нахальные, повышенной пушистости и довольно-таки упитанные. Лисички валялись на мшистой подстилке, вальяжно зевали и путались под ногами. Мечеслав был предупрежден, что наступать на них или еще как-то обижать категорически запрещалось, это разозлило бы лесных духов.

Впрочем, он и не собирался. Обижать такую милоту! Лисы выглядели ручными и неагрессивными. Он наклонился к одной из лежащих рядом лисиц и не удержался, почесал ей бочок. Та не убежала и не попыталась укусить, а, напротив – довольно подставила ему животик и вдруг… засмеялась. Подбежали другие лисы и тоже… принялись подставлять свои брюшки и демонически хохотать. Спутники Мечеслава, не боявшиеся ни варга, ни лютого зверя, застыли, схватившись за обереги. Он тоже ощущал себя немного не в своей тарелке, но страха не было. Лисички были явно какие-то… непростые. Наверное, и вправду трогать их не следовало, но он не мог лишить себя удовольствия и почесать теплые пузики обеими руками.

– Лесные духи приняли тебя! – услышал Мечеслав у себя за спиной низкий, грудной голос.

Он обернулся. Это была вештица! Сколько ей зим минуло – не разобрать, но, судя по всему, женщина не молодая и не старая. У нее были рыжеватые волосы и выразительные глаза. Лицо выкрашено, как у модницы двадцать первого века, – пастой с добавлением извести, глаза и губы ярко обведены черным – наверное, углем. Тело ее, проглядывавшее сквозь темное кожаное одеяние, щедро испещрили татуировки с ветвистым, ни на что не похожим узором. Зато поверх одеяния навешаны были лисьи хвосты, а на голове красовалась лисья шкура с оскаленной пастью. Образ завершали украшения с амулетами из звериных зубов и переливающихся нефритовой зеленью жуков-бронзовок на шее, плечах и груди. Зрелище воистину величественное!

Спутники Мячеслава опустились на колени. Лисицы окружили их, не прекращая смеяться и подтявкивать.