– Это духи леса. Разве они не прекрасны? – спросила вештица.

Мечеслав утвердительно кивнул. Голос у нее был властным и берущим за душу. Такой впору царице какой-нибудь, но обладательница его была всего лишь ведуньей-отшельницей. Ведьмой.

– Ждите здесь, славные люди. А ты заходи, – пригласила красотка в лисьей шкуре, показав ему рукой на хижину. – Зови меня Лапса.

* * *

Вечерело. Туман растекался меж кривых сосновых стволов. Вдалеке вздыхал прибой. Лисицы, судя по всему, остались сторожить спутников Мечеслава, они иногда еще похохатывали во тьме, но уже не хором. А сам он угодил внезапно на вечерю к хозяйке лис. Они сидели на пучках сухих ароматных трав, рассыпанных на земляном полу хижины, у круглого, обложенного камнями очага. Рыжие отблески пламени освещали их лица.

– Возьми, – сказала вештица, назвавшаяся Лапсой, – испей.

Она протянула Мечеславу глиняную чашечку с каким-то пахучим отваром. Инстинкт самосохранения говорил, что пить это нельзя ни в коем случае. Но что-то другое просто настаивало на том, что попробовать надо обязательно, а с ним, как с посланцем кнеза, ничего не случится.

Мечеслав с благодарностью принял из рук ведуньи чашечку и залпом выпил отвар. Рога с копытами у него вроде не выросли, и то хорошо.

– Сам тебя ко мне прислал? – спросила Лапса.

– Да, – кивнул Мечеслав, – он хотел бы…

– Мне ведомо, что он хочет.

Мечеслав поднял бровь. Вештица, даром что жила в глуши, на отшибе, была неплохо информирована.

– Он ничего мне не передал?

– Передал. Вот, – Мечеслав протянул ей на ладони знак Сварожий, блеснувший всполохами огня.

Лапса взяла драгоценную вещь в руки и погладила ее кончиками пальцев, будто чуяла нечто недоступное прочим.

– На этом знаке след твоих рук, – сказала она.

– Ты угадала, я ее выплавил.

– Дай мне свои руки.

Голос звучал так властно, что прекословья не терпел. Мечеслав протянул ей руки, она взяла их, развернула ладонями вверх и провела по ним своими когтями так, что всё тело прошиб озноб. Но этого чертовке было мало – она провела когтем выше, до предплечья, до локтя, а потом и вовсе – до плеча, задрав грубую льняную, похожую на мешковину, ткань рубахи. Озноб прошиб тело вторично, и она, увидев результат, убрала руку. Лицо ее было задумчивым.

– На, испей еще, – протянула она ему другую чашку с варевом, на сей раз темным и густым.

Отказ здесь тоже не предусматривался.

После пятой чашки Мечеслав начал ощущать легкое опьянение. Таки подпоила, ведьма. Общение с такими дамами сулило немало опасностей, но он отчего-то тревоги не ощущал, хотя чуйка обычно его не подводила. Вообще-то он изначально и попал в тринадцатый век, чтобы везде залезть и всё попробовать. Он был подопытным кроликом, такова была его профессия. И общение с разного рода вештицами вполне себе входило в число заданий. Ну а если ему будет грозить настоящая опасность, в Центре примут меры.

– Уважаемая Лапса, да продлятся твои дни, а можно все-таки узнать у тебя, что ты хотела бы ответить кнезу, он ждет ответа, – язык уже заплетался, но Мечеслав, хоть и несколько витиевато, но все-таки старался формулировать свои вопросы.

– С кнезем-то всё ясно, – ответила Лапса. – На его земли напали эрбины. Это сильный противник.

Мечеслав пожал плечами – это и так все знали.

– Славным людям не привыкать сражаться с варгами. Но эти особые, – уточнила Лапса. – Сила их – в черном солнце.

– А одолеть-то их как?

– Чем черное солнце отличается от того, что ты видишь каждый день?

– Ну, черное солнце – это…

– Солнце вращается посолонь, а черное солнце – в обратку, – усмехнулась она. – Наше солнце – это жизнь, их солнце – смерть.