Информаторы.

Доноры памяти.

Мертвецы, которые просто ещё не поняли, что их нет.

Мы шли по узкой улице между двумя обшарпанными башнями. На стенах – граффити, сделанные светящейся краской:

«Память – это код. Смени её – и ты станешь новым человеком»

«Кто я, если не мои воспоминания?»

Райкова остановилась у одной из стен и прикоснулась к надписи. Её глаза на секунду замутнели.

– Что? – спросил я.

– Я… я видела это раньше. Только не здесь. Где-то ещё. Не могу вспомнить где.

– Может, ты просто читала где-то?

– Нет. Это было… внутри.

Я не стал расспрашивать. Знаю этот взгляд. Так смотрят те, кто боится собственной головы.

Мы дошли до точки. Подворотня, ведущая в подвал. Ни вывески, ни камеры. Только цифровой замок на стене.

Райкова набрала последовательность символов. Через пару секунд дверь со скрипом открылась.

Внутри – тусклое освещение, запах затхлости и старого железа. За стойкой – человек без левой половины лица. Его кожа была заменена полупрозрачной плёнкой, под которой просвечивали провода.

– Чего надо? – проскрежетал он голосом, в котором явно были помехи.

– Антон Край, – сказал я. – Мы хотим с ним поговорить.

Человек замер. Потом медленно покачал головой.

– Его нет.

– Он умер?

– Хуже. Его забыли.

Райкова нахмурилась:

– Что ты имеешь в виду?

– Они приходили за ним. Два дня назад. Сказали, что он хранит информацию, которая ему не принадлежит. Забрали его память. И его самого.

– Где они его держат?

– Нет такого места. Когда тебя стирают правильно, ты исчезаешь. Не только из мира. Из воспоминаний других. Даже я почти не помню, что он был здесь.

Я посмотрел на Райкову. Она побледнела.

– Это то же самое, что и с Евой, – прошептала она.

– Возможно, – ответил я. – Только теперь я знаю: кто-то хочет, чтобы мы тоже этого забыли.

В этот момент в помещении мигнул свет. И на стене, прямо перед нами, высветилось одно слово:

«Бегите»

«Иногда самые страшные враги – это те, кого ты не можешь увидеть. Особенно если они живут внутри кода».

Свет в подвале снова мигнул. На стене исчезло слово «Бегите». Вместо него появилось другое:

«Вы уже мертвы»

Я схватил Райкову за руку.

– Давай, вон туда! – указал я на узкий проход между стеллажами с архаичными серверами и старыми батареями памяти.

Она не спорила. Мы побежали.

Сзади раздался звук – не шаги. Что-то более механическое. Гул. Как будто воздух стал плотнее.

– Это дрон-преследователь, – выдохнула Райкова. – Они используются только в закрытых операциях. Не для слежки. Для ликвидации.

– Прекрасно, – пробормотал я. – Значит, мы правы. И нас действительно кто-то боится.

Мы выбежали через задний выход. Улица встретила нас плотным туманом из наночастиц. Горизонтград превратился в лабиринт. Каждая тень могла быть врагом. Или ловушкой.

Райкова прижала ладонь к виску. Её глаза замерцали – активировался интерфейс.

– Я могу попробовать перехватить сигнал дрона, – сказала она. – Но мне нужно время.

– Его нет, – ответил я, пригибаясь за старой рекламной тумбой. – Он уже рядом.

Действительно. Над головой просвистело что-то маленькое, чёрное, быстрое. Дрон завис на секунду, сканируя пространство. Потом ушёл вверх, теряясь в облаках.

– Почему он не стреляет? – спросила Райкова.

– Возможно, не получает команды. Ты же говорила, что здесь зона забвения?

– Да. Место, где связь с центральной сетью слабая. Здесь много старых помех от прежних систем. Местные называют это "мёртвым полем".

– Тогда нам повезло. Пока.

Она взглянула на меня.

– Это не совпадение, что мы нашли это место. И не случайность, что дрон не смог нас уничтожить.

– Скажи это тем, кто его послал.