Prodigy Лана Планова

1

Лилипутки нашли себя в цирке. Барышни с диаметрально противоположным дефектом – великанши – и не подумали столь вопиющее гормональное нарушение приписывать убогости и тешить публику, пытаясь вызвать сострадание и сожаление о людских несовершенствах. Напротив, свой нестандарт они возвели в ранг великолепия и неоспоримой нормы. Как? О, это была глобальная акция, стартовавшая в конце прошлого века, о которой простачки вроде новых русских никогда не догадаются. Именно они купились на пиар гигантелл основательнее, чем кто-либо, и сделали шнурообразных манекенщиц неотъемлемым атрибутом респектабельности и крутизны. Пары, в которых «он ей по вытачку», стали считаться эталоном красоты, а модели за метр восемьдесят – верхом совершенства.

Девушки – гулливеры убедили мир в том, что сорок второй размер женских стоп – это прекрасно. После веков насмешек и унижений они празднуют свой триумф, блистая на подиумах, экранах, обложках журналов, украшая собой VIP-тусовки, клубы, отели.

Ханна – модель. Модель от педикюра до кончиков дрэд, со всеми вытекающими отсюда манерами, привычками, человечьим контекстом и способами добычи средств на проживание и пропитание. С позиций какого-нибудь очкастого эстета, она просто подиумная дылда с оглоблеобразными конечностями и натруженным ртом, но с точки зрения мировых стандартов она мега, супер, вау… И все бы хорошо, если бы не день рождения. Именно сегодня, когда вокруг все пышет молодостью и жизнью, у Ханны – самый личный праздник. Ты считаешь день рождения апогеем счастья, событием, которое нужно отмечать ежегодно, весело, масштабно? Тебе сколько лет? То-то же. А Ханне сегодня… сорок. Самый драматичный женский возраст. Ага, теперь «извините». Твой пардон не сделает Ханну моложе и не облегчит ее страданий сорокалетней именинницы. Вот она лежит в постели, болезненно переживая факт перехода с четвертого на пятый десяток, и на нее опускаются строки (наша героиня научилась рифмовать, рисовать, музицировать для большей колоритности образа, и чтобы подняться в цене, поскольку продавать себя ей приходится нередко):

Сотовый пропел «Jamiroquai». Так, без свидетелей, похоже, не получится.

– Yes, – томно так, томно, с придыханием, как говорят на всех языках только проститутки и модели.

– Это я. Хочу с фанфарами и фейерверками отметить твой солидный четвертак.

(Для непосвященных – а таковыми являются все, кроме Ханны и паспортистки Петроградского УВД, – сегодня имениннице не сорок, а двадцать пять).

– Большое русское merci.

2

Дальше все, как в отечественных сериалах. Он – красивый бандит. Бойфренд (омерзительное слово, но «любовник» из сентиментального вокабулярия попахивает нафталином и романами в НИИ). Дарит бриллиантовые цацки, хотя обещал десяток яиц от Фаберже. Заваливает цветами, потом просто заваливает, целует пятки, пупок и ниже, затем, лежа в постели голым, отвечает на дюжину – другую звонков, после чего уезжает по делам (вернее, на дело).

Под дверью заскреблась соседка.

– Хань, пойдем предадимся пороку.

– У тебя какие?

– «Вог», причем целый блок.

В парадной на широком подоконнике всегда стоит банка из-под леденцов, которые не выпускает ни одна кондитерская фабрика со времен распада СС. Около этой престарелой пепельницы Ханна и Светка встречаются почти ежедневно, чтобы не обкуривать третью сожительницу коммуналки – Капитолину Филипповну. Баба Капа всю жизнь смолила папиросы «Беломор» и «Казбек» и вдруг бросила пагубную привычку, став нудной моралисткой, запрещая другим повторять ее «ошибки военной молодости».

Светка – это единственный человек, при котором Ханна может быть собой – без фальши, без маски, не бросая понтов. Соратницы по цеху – коллеги по подиуму – соседку фэшндивы считают юродивой, не причисляя к людям вообще. Поэтому Светкин мир и мир модельной сучьей стаи – параллельные, непересекающиеся пространства.

В парадной было чисто, на каждом этаже – по жестяной банке с геранью. Тимуровки преклонных лет, свихнувшиеся на аккуратности, блюли порядок неусыпно.

– Хэпи бёсдэй тебя…

– Свет, не кощунствуй – «хэпи». Хэпи – это когда семнадцать.

– Да брось ты… Выглядишь, как пионерка.

– С виду – пионерка, в душе – пенсионерка. Как фотомодель уже почти не приглашают, считают подержанной. На подиуме – от случая к случаю, в самых беспонтовых дефиле…

– Все равно ты красивая, и мужчины тебя любят до потери пульса.

– Мужиков – как дерьма за баней. Но не потому, что любят, а потому что престижная любовница, топ-модель как-никак. А будь я воспитательницей ясельной группы…

– И даже так. Была бы прекрасной интеллигентной дамой бальзаковского возраста.

– Бальзаковского, ага… Горьковского, Светик, горьковского.

– В смысле?

– «Старуху Изергиль» читала?

Хохотали так, что тимуровки стали выглядывать из квартир, задевая сморщенными носами дверные цепочки.

– Дорогая Светлана, было бы смешно, если б не было грустно… Ты сегодня не укладывайся рано, я вернусь – мы с тобой отметим мой славный праздник.

– Рано, по – любому, не получится, потому как у меня гость.

– Иди ты!..

– Кузен из Мухосранска прибыл. Классный, кстати, перец, правда, прибабахнутый малость.

– И какого происхождения его прибабах?

– Сугубо научного.

– Менделеев-Клайперон?

– Тимофеев-Ресовский-Кулибин.

– Паровозы, что ли, с дурной наследственностью изобретает?

– Нет, молекулярных биороботов с генетическим трансплантантом. Я не сильно умно для вас выражаюсь?

– А если на пальцах объяснить…

– Да я сама не въехала. Спросишь у юного ботана вечером – он тебе все объяснит с точки зрения банальной эрудиции…

– А твой ботан красивый?

– А то…

– А сексуальный?

– Да прям, говорю же – научный задрот.

– Как ты о родственниках! Без почтения, без трепета в голосе.

– С трепетом, поскольку подозреваю, что Академия наук не скоро предоставит молодому ученому место жительства и создаст безбедные условия для продолжения начатых научных изысканий.

3

Модельное агентство «Neva-stars» – фабрика красоты, живородящая фэшнзвезд на всю Европу и окрестности. Ханна здесь давно бросила корни. Так давно, что вспомнить противно.

– Ханночка, цыпочка, с днем ангела.

«Пронюхали-таки стервы. Сейчас начнут глумиться».

– Спасибо, голуба.

– Надо устроить шоу по случаю, и наградить тебя медалью «Ветеран труда».

– Нет, лучше орденом «Ровесница революции».

– И подарить трубу от крейсера «Аврора», – это местные геи изгаляются.

– Ханночка, ты знаешь, что Строев не взял тебя в Лондон? Заменил на девочку, которую он выцепил на «Красе России»?

«Оба на…»

– Знаю. Я не могу ехать, потому как господин Ольский субсидирует проект создания моего личного театра авангардной моды, и в момент лондонского вояжа я нужна отечеству как учредитель новой восходящей звезды мировой фэшниндустрии. – «Махровое вранье. Но не делать же кислую мину на радость подругам, узнав, что Строев „меняет старую вешалку на новую“».

– Ханночка, девочка, взгляни – вот новая пассия Строева. Хороша малышка, правда? Кстати, победила в конкурсе красоты у себя на родине.

– Какое отношение конкурсы красоты имеют к красоте? – Ханна говорила надменно и лениво.

– Angel, сущий angel, – это друзья, с которыми врагов не надо.

– Angel, точно. Пока в тираж не вышла. – Ханна слегка занервничала – девочка и впрямь была юна, свежа, нежна и красива.

К Строеву на разборки идти не хотелось. Тут вдруг любовник косяком пошел с поздравлениями и презентами. Ханна дала себя побаловать, показав мормышкам с подиума, кто в «Neva-stars» звезда.

Девочек давила зависть. Они едва успели пережить Ханнину новую квартиру, в которую она вот-вот переедет. А тут еще каскад даров «этой старой калоше в ее неполные сто лет».

Строев все-таки выпорхнул из апартаментов и позвал Ханну к себе. Поцеловал ручки, подарил «Кензо». (Догадался же даме с таким тонким вкусом презентовать новорусский ширпотреб! Еще не хватало пахнуть, как все прошедшие путь «из грязи в князи». Как тебе слоган: «„Кензо“ – запах богатых стерв»? )

– Ханночка, солнце, тебе, наверное, уже сообщили доброжелатели, что я вынужден был поменять состав наших участниц кастинга в Лондоне?

Тяжелое молчание, взгляд в упор.

– Ханночка, ты – совершенство, я не знаю женщины прекрасней тебя…

Молчание еще увесистее.

– Ханна, но всему есть предел. Ты можешь сниматься в кино, открыть частное агентство, создать свой театр моды, жить, в конце концов, наслаждаясь этой самой жизнью… Но… Но подиум – для молодых…

– Я что, плохо выгляжу?

– Ты выглядишь супер. Все эти малолетние дешевки, вместе взятые, не стоят твоей пятки… Конечно, возраст – понятие не биологическое, все зависит от состояния духа. Но… Но… Но глаза, в которых мудрость столетней змеи, не поменяешь на безмятежный взгляд старшеклассницы. Шкуру, зубы, волосы, сиськи-письки – что хочешь можно сейчас поменять за деньги на молодое и непорочное. Но только не глаза. Опыт в попу не засунешь…