– Ах вот оно что!.. А ты сам-то понимаешь, что говоришь? Не знаю, кто тебе там что насоветовал, но пойми: каждый все равно станет тем, чем он должен стать. Каждый становится тем, что спрятано в глубине его сердца. Жемчужина лишь помогает сделать это быстрее. Когда ты увидишь мучения твоей тетушки, ты сам захочешь ей вернуть ее драгоценность и прибежишь за ней ко мне. Так что, сделай милость, забери ее сразу, а там уж поступай, как знаешь. Будут вопросы, заходи и приноси конфет побольше. А ты не знаком ли случайно с древаками? Они делают чудесный мед. Достал бы мне немного, а?

– Я не знаком с древаками, и тетушка Феодосия их боится.

– Чего там бояться? Напускают на себя: притворяются колдунами, а ничего не умеют, кроме как травы отваривать, да деревьям кланяться. Сборище тупиц: слушают бредни древнего старика и боятся сказать, что не верят. Но мед у них – объеденье.

– Почему вы сами не купите у них меда?

– Мне древаки не продадут свой мед: у нас испортились отношения.

– Почему?

– Это очень давняя история. Сто шестьдесят шесть лет уже, но старик помнит…

Было еще холодно, и Город только просыпался. От заброшенного вокзала до соборной площади Эми промчался одним духом, глядя лишь под ноги. Он уже обогнул Градодержаву, Телеграф и сворачивал в свою улицу, когда его окликнул незнакомый голос.

– Постой, мальчик! – Через пустую площадь к нему спешил очень невысокого росточка человек в зеленом сюртуке со стоячим воротником – вроде тех, что носят донималы. Эми перешел на шаг, ожидая замечания о нарушении чинности и порядка.

– Ты ведь сын звонаря Себастьяна? – Незнакомец был лишь капельку выше Эми, но далеко не молод. Длинные полуседые волосы до плеч делали его непохожим на донималу. Да и зеленый сюртук был без погон и висел мешком на худом теле. Эми кивнул.

– Что ж, здравствуй, Эми. Мое имя Савелий. Если ты торопишься повидать свою тетушку, то не́ черта тебе бежать домой. Она – в мясной лавке у Харлампия.

– Так рано? – удивился Эми.

– У нее пропала драгоценность, и она безутешна. Она рыдает на груди жениха.

– Вы знакомы с тетушкой Феодосией?

– Нет, я зашел к Харлампию, и вдруг на пороге, в слезах – твоя тетушка: оказывается, ее неблагодарный племянник украл у нее самое-самое дорогое и сбежал.

– Я не крал, – покраснел Эми, – то есть, я…

– Конечно, ты не крал, я так сразу и сказал: на кой черт красть, если сам подарил?

– Откуда вы знаете, что это я подарил?

– Харлампий сказал.

– Вы – друг Харлампия?

– Нет, у меня с ним просто дела.

– Дела –это насчет телят и кабанчиков?

– Почему? – усмехнулся Савелий.

– Мне кажется, он ничего другого не знает.

– Ты чертовски прав, Эми. Но, как любой торговец, Харлампий всегда не прочь купить что-то подешевле у одного, чтобы продать подороже другому.

– Я думал, у Харлампия продается только мясо, – удивился Эми.

– Мясо Харлампий продает с прилавка, у всех на виду. А то, что он покупает у меня, продается потом в комнатке за прилавком – так, чтобы никто не увидел.

– И что же это такое?

– Ты любопытен Эми, и это хорошо, потому что сам я ужасно любопытен. Ужасно! И мне очень любопытно, что ты скажешь твоей тетушке. Жемчужина ведь при тебе? И ты не знаешь, как лучше поступить, я угадал?

Эми онемел. Слово «да» рвалось из его уст, но он удержался.

– Все верно, Эми, не доверяй свои тайны черт-те кому, – продолжал Савелий. – Но я, видишь ли, не черт-те кто. Я многое знаю о золотистых жемчужинах вроде той, что носила твоя тетушка. Я думаю, ты желаешь ей добра, но боишься, что жемчужина причинит ей зло. Я не спрашиваю, что знаешь ты, но, возможно, тебе поможет то, что знаю я.