Безумие можно лечить только тогда, когда оно становится явным. А Жулиу Сезар до этого прятался за своим красноречием, культурой и ученой степенью. Теперь он начал сбрасывать свои маски. Но ему предстоял долгий путь.

Солнце уже заходило за горизонт, а на вершине здания Сан-Пабло отменялось самоубийство. В этот момент человек, который спас Жулиу Сезара, заметно погрустнел и произнес: «Двадцать». Заинтригованный Жулиу Сезар спросил:

– Почему вы все время называете разные числа?

Собеседник помолчал, прежде чем ответить. Он посмотрел вокруг, наблюдая, как зажигаются и гаснут далекие огни. И протяжно вздохнул, как будто хотел быть одновременно везде, чтобы не дать огням погаснуть. Потом внимательно посмотрел на Жулиу Сезара и мягко сказал:

– Почему я называю числа? За то короткое время, что мы стоим на крыше этого высотного здания, двадцать человек навсегда закрыли глаза. Двадцать человек отобрали у себя жизнь. Двадцать человек лишили себя права на защиту – так пытался поступить и ты. Они когда-то играли, любили, плакали, сражались, отступали… А теперь они – только болезненный след в памяти тех, кто остался.

Жулиу Сезар был окончательно сбит с толку. Кто этот человек? Что пережил он на своем веку? Острый ум профессора безуспешно пытался идентифицировать незнакомца. И вдруг тот заплакал. Это было неожиданно: в нем чувствовалось столько силы! Через него как будто проходила вся невыносимая людская боль. Казалось, он чувствовал трагедию родителей, которые потеряли детей, и несчастье детей, оставшихся без родителей. А может, незнакомец просто плакал, вспоминая свои собственные утраты.

Слезы бродяги совершенно обезоружили Жулиу Сезара. Он вспомнил свое детство, и воспоминание оказалось слишком сильным. Он тоже позволил себе расплакаться. Как редко он плакал вот так, совершенно не заботясь о том, что подумают о нем другие. У этого человека были глубокие травмы.

– Отец играл со мной, целовал и называл «любимым сыночком».

А потом, глубоко вздохнув, Жулиу Сезар рассказал то, о чем рассказывать было нельзя, то, о чем не знали даже его ближайшие друзья. Эти события, похороненные заживо в его памяти, определили его видение мира.

– Отец ушел без объяснений, когда я был совсем ребенком, – продолжил он. – Я смотрел мультики и услышал из его комнаты громкий звук. Я пошел посмотреть, в чем дело, и увидел, что он лежит на полу весь в крови. Мне было всего шесть лет. Я стал кричать и звать на помощь. Мамы не было дома, и я побежал к соседям, но так волновался, что они не сразу поняли, почему я так кричу. Моя жизнь только началась, а у меня уже отняли детство. Мой мир рухнул. Я теперь ненавидел мультики. У меня не было братьев и сестер. Бедной маме пришлось уехать на заработки за границу. Она изо всех сил поддерживала меня, но, когда мне исполнилось двенадцать лет, умерла от рака. Я вырос у тети с дядей. Потом жил то тут, то там, всегда оставаясь чужим, у меня не было своего дома. Я был раздражительным подростком, семейные праздники меня не интересовали. Да и какая тут семья – я был скорее домработником без права голоса.

Жулиу Сезар стал агрессивным. Он мало общался со сверстниками и взрослыми, был застенчив и нетерпим. Ему казалось, что он некрасивый, что его никто не любит. Учеба стала его отдушиной. Ему удалось поступить в университет, где он стал блестящим студентом. Днем он работал, по вечерам ходил на занятия, по ночам и в выходные корпел над книгами…

– Я посрамил всех своих насмешников. Я стал умнее и успешнее, чем они. Я был отличным студентом и стал уважаемым преподавателем. Мне завидовали и меня ненавидели. А многие мной восхищались. Я женился, у меня родился сын Жуан Маркус. Но я не стал хорошим мужем и отцом. Год назад я влюбился в студентку на пятнадцать лет младше меня. Я был в отчаянии. Пытался ее соблазнить, купить. Долгов понаделал. Потерял все доверие, всю уверенность в завтрашнем дне… и вот она бросила меня. Весь мир рухнул. Моя жена узнала об этой интрижке и тоже ушла от меня. А когда это случилось, я понял, что все еще люблю ее. Я не мог дать ей уйти! Пытался начать все заново, но она устала от толстокожего интеллектуала, депрессивного пессимиста, да еще и банкрота. И ушла.