– Не нужно так отчаиваться, – сказала она. – В жизни всякое бывает. Но человек с божьей помощью все может преодолеть. Главное – молиться.

Она подумала, что у меня случилось горе. Знала бы эта добрая женщина, какие мысли посетили меня минуту назад в божьем доме.

Когда меня перевели в церковную лавку при храме, вход в которую находился с противоположной стороны здания, я стала получать почти в два раза больше. Но копить по-прежнему не удавалось: вырос долг за коммунальные услуги (мы с мужем переехали в его квартиру, которую до этого свекровь сдавала квартирантам), а в холодильнике давно мышь повесилась. У меня к весне даже обуви не было! А муж продолжал лежать на диване с пультом в руке, а по вечерам, когда я возвращалась с работы, требовал деньги на пиво и сигареты.

Матушка Маргарита пожалела меня: отдала мне совершенно новые демисезонные полусапожки, предложила мне и моему мужу дополнительный заработок при храме.

Я так радовалась, когда вечером рассказывала мужу об этом. А он, сволочь, напился в первую же смену вместе с рабочим, который делал ремонт в одном из помещений храма. Работу он, естественно, потерял, не успев ее получить. В этом он обвинил меня, и вечером, когда я вернулась с работы, он снова меня поколотил.

Но не только мой муж имел наглость войти в храм в нетрезвом состоянии.

Дело было вечером. Посетителей не было. Я спокойно сидела на стуле и читала одну из церковных книг, когда ко мне в лавку неожиданно ввалились два парня в абсолютно «свинячьем» состоянии и с бутылкой пива в руках каждый.

Как известно, трезвый пьяному не товарищ. Вежливого диалога у нас не получилось. Я попыталась выпроводить их, но куда там! Один из них чуть не снес шкафчик, на котором стояли церковные книги, а другой, не удержавшись на ногах, повалился на прилавок и уронил бутылку с пивом. Естественно, на полу образовалась пивная лужа с характерным запахом.

Меня всю затрясло от негодования, и, повысив голос, я потребовала покинуть помещение. Один из них, посмотрев на меня пьяным взглядом, пошатываясь, стал пробираться к выходу, а другой вдруг схватил меня за руку, которой я пыталась подтолкнуть его к двери, и неожиданно присвистнул:

– А ты че, бывшая наркоманка?

Я удивленно уставилась на него, а он кивнул на мою руку (я была в блузе с коротким рукавом): под бледной кожей тонкой руки четко проступали вены.

«Твои вены – мечта наркомана», – говорила в шутку моя родственница. В этот момент я вспомнила ее слова.

Я поджала губы и бросила на парня яростный взгляд.

– А что, это так заметно? – процедила я сквозь зубы.

– Заметно, во вены-то какие, – осклабился он, с любопытством разглядывая меня. – А че, вправду наркоманка?

– Наркоманка я или нет – это не ваше дело. Выходите отсюда, – я вырвала свою руку и снова подтолкнула его к выходу.

– Да ладно, че ты, бывает. Понятно тогда, почему ты в церкви работаешь, – сказал парень и, бросив на меня насмешливый взгляд, вышел.

Меня всю трясло от ненависти и злости, и я долго не могла успокоиться. Как же эти подонки вывели меня из себя!

Случались, конечно, и забавные случаи. Вот один из них.

Как-то раз зашла ко мне в лавку добротная женщина лет пятидесяти. Одета она была довольно богато (по моим меркам): длинная норковая шуба, меховая шапка, кожаные сапоги на высоком каблуке и сумка в тон. Умеренный макияж, аккуратный маникюр, сладковатый запах духов. И надменный взгляд. Куда ж без него! Этакая дама из высшего общества. Ухоженная, но очень неприятная.

Некоторое время женщина разглядывала иконы, затем начала перелистывать книги, стоящие на полке.