— Всё ещё образуется, — поспешил я его уверить. — Вот увидишь. Твой доктор сказал, что клиника получила самые передовые препараты, которые могу излечить рак на любой стадии.

— Он врёт, — безапелляционно заявил Вадик. — Врёт, чтобы получить твои деньги. Мне даже лучевая терапия не помогает... — он помолчал и добавил: — Яр, забери меня домой.

Вадим просил забрать его домой всё то время, пока я находился в клинике. Раз за разом заставляя меня дать ему обещание непременно сделать это, иначе он отказывался есть. Я не сдавался, но и видеть его страдания уже не мог.

— Каковы шансы на восстановление? — спросил я Филиппа Иммануиловича, поймав его в коридоре, когда тот направлялся в свой кабинет.

Тот остановился, снял очки, протёр, снова водрузил их на нос и тяжело вздохнул:

— Я говорил вам уже: мы делаем всё, что в наших силах и даже больше. Мы используем самые передовые технологии, какие есть только у нас и в Германии, ну, может, ещё и в Израиле, но, увы, болезнь прогрессирует.

— Значит, шансов ноль?

— Я редко спрашиваю о таком своих пациентов и их родственников, но... Скажите, вы верите в Бога?

— Нет, — отрезал я.

— Увы, мы сделали всё возможное, теперь остаётся лишь молиться. Я знаю, он просит забрать его домой, но в нашей клинике под присмотром профессионалов ему будет лучше.

Этот разговор стал определяющим. Решение оказалось непростым, но я его принял.

Лицо Вадика преобразилось, его глаза радостно засияли, когда он понял, что сегодня же покинет больницу. Я давно не видел его таким. В дороге он ни разу не пожаловался на усталость или на неудобство. А уж когда Вадик оказался в родных стенах, то и вовсе не переставал улыбаться.

Встречать нас вышли все. Они торопливо расступались, освобождая нам проход, по которому я толкал коляску с Вадиком. Я скользил взглядом по их лицам, пока не заметил Милану, испуганно жмущуюся за спинами охранников. Что ж, Аслан, пусть говорят, что дети не должны отвечать за грехи их родителей, но твоя дочь будет платить по счетам.

18. Глава 18

Плечо ныло от крепкой хватки Яра, но я не смела пошевелиться, со страхом рассматривая сидящего в инвалидном кресле молодого человека и думая над тем, какое испытание мне уготовил Зверь. Вадим переводил заинтересованный взгляд с брата на меня и обратно.

— В моём полном распоряжении, говоришь? — переспросил он. — Тогда я хочу, чтоб дальше мной занималась она, а не ты.

— Серьёзно? — усмехнулся Яр, грубо подводя меня к ручкам каталки.

— А я разве смеюсь? — парировал Вадим, но в его голосе слышались задорные нотки, которые звучали так чужеродно в этом склепе горя и боли. — Тем более, эта девушка гораздо симпатичнее тебя, а на твою грубую рожу я уже насмотрелся.

— Что?! Да ты свою-то видел?

Я сжалась, вцепившись в ручки, оцепенело наблюдая за их словесной пикировкой. Как ни странно, ни тот ни другой не выглядели злыми или раздосадованными. Губы Яра даже тронула лёгкая усмешка. Он махнул рукой, и все, кто столпился в коридоре, поспешно покинули дом. Вадим же в открытую забавлялся их диалогом.

— Видел! Я красавчик и интеллигент, в отличие от тебя. Тебя вообще будто ленивый Папа Карло из полена вырубил. И не просто ленивый, но ещё и пьяный!

— Всё, катись отсюда, юморист! — Яр подтолкнул коляску, и я, навалившись на неё, повезла Вадима вдаль по проходу. — Вторая комната направо, — донеслось мне в спину.

Яр шёл следом. Он открыл дверь, впуская нас с Вадимом внутрь. Я закатила коляску на середину спальни и остановилась осматриваясь. Интерьер комнаты выглядел богато и был выдержан в строгих тонах: просторная двуспальная кровать с тумбочками по краям, журнальный столик, шкаф с книгами, оборудованная гардеробная, огромное зеркало на стене, в котором отразилось нечто сжавшееся и втянувшее голову в плечи. В этом "нечто" я ошеломлённо узнала себя. Затравленный бегающий исподлобья взгляд, трясущиеся руки — весь мой вид был жалок.