Дом насторожился, дом почувствовал, что вокруг происходит что-то недоброе, нехорошее, правда, он еще не мог понять, что именно. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, дом оглядел комнату в поисках чего-нибудь почитать, – его взгляд натолкнулся на газету с неразгаданной столицей Хельсинки, дом почему-то спохватился, что так и не прочитал эту газету, как будто это было важно – прочитать газету, пока на ней завтра не почистили картошку и не выкинули в мусор. А сейчас газета была очень удобно разложена у входа, где ставили обувь, и можно было прочитать…

«…к сожалению, к трансформации способны только дети до 12—13 лет, потом способности утрачиваются. Поскольку Системе нужны боевые самолеты, то отбор детей является задачей первостепенной важности…»

Дом не стал дочитывать статью – а дальше было и не прочитать, газета была сложена пополам, но дому и этого было достаточно. Он прислушался к мерному дыханию спящих, посмотрел на часы – почти полночь, самое время, когда дома начинали творить всякие ужасы. Уж это-то дом знал отлично, недаром же он перечитал все книги, случайно оказавшиеся в его комнатах, в своих фантазиях воображал себя то родовым поместьем, то заброшенным замком, то великолепным дворцом. И всякий раз представлял себе, как насылает ужасы на незадачливых жильцов, путает коридоры и лестницы, захлопывает двери и окна… нет-нет, он ничего такого никогда себе не позволял, но иногда и простому дому хочется помечтать! Но он никогда не думал, что его мечты сбудутся – вот так, ни с того, ни с сего, и у дома появятся все основания греметь цепями, которых у него нет, и дико завывать в трубе…

Дом захлопнул двери и изогнул лестницы, он даже устроил вихрь, подхвативший все мелкие предметы, – но подхватил уголек из камина, и чуть не сгорел дотла. Обычно в книгах про страшные дома сгоревший дом восставал из пепла как ни в чем не бывало, но дом понимал, что у него ничего подобного не получится, и он сгорит бесповоротно…

– На помощь! – закричал дом, как кричали в прочитанных им романах, – на помощь!

– Да что за на… – Ин хотела было крепко выругаться, но выругиваться было некогда, они с Ни бросились вниз в комнату, забивая пламя коврами и пледами и бормоча что-то про непутевый дом. Дом так перепугался, что совсем забыл, что хотел изогнуть лестницу, чтобы все упали, а когда вспомнил, то изгибать лестницу уже было поздно, по ней никто не шел.

– Ты чего? – спросил Ни, – пьяный, что ли?

Ни задумался, кто когда вообще видел пьяный дом…

– Вы… – дом искал слова и не находил, – вы что… делаете?

– Гасим пожар, а ты что, хотел бы сгореть дотла?

– Нет, в смысле… вы… пропавшие дети… это вы… вы…

Дом ждал, что Ин и Ни недоуменно уставятся на него, и придется прибегнуть к каким-нибудь более серьезным средствам, например, открыть подвал, из которого вылезет что-то жуткое, но в подвале как назло не было даже прошлогодней картошки, – в общем, как ни крути, дом никак не подходил на страшный особняк из романа ужасов. Каково же было его изумление, когда Ни понимающе кивнул:

– Да, давно тебе надо было все рассказать… Я думал, ты и сам поймешь…

– Очень даже пойму, что вы с детьми делаете, во что вы их превращаете? И сколько вам Система платит?

– Нет, он не понимает… – Ин измученно села на край уцелевшего дивана, – не поймет…

– Все я пойму, – обиделся дом, боясь, что его посчитают глупым.

– Поймет он…

– Что тут не понять, если вот уже сколько детей пропали, а поселок новыми домами так и пестрит? – вскинулся дом, – вы…

Ин кивнула:

– Мы. То есть, больше он, – она указала на Ни.

– Да что я, без тебя в жизни бы все это не сделал…