– Во сколько мне заехать?

Я посмотрела в окно. Солнце снова разливалось красным и оранжевым, затапливая небо и комнату теплом.

– Встретимся в парке Грин Шадоу, в два. Годится?

– Более чем, – ответил он, и в его голосе послышалось удовлетворение. – Значит, до завтра?

– Да.

– Доброй ночи, Дайен?

– Доброй ночи, Брайан.

Я повесил трубку, встал к окну и почувствовал, как глупая улыбка блуждала на моем лице. Солнце садилось за гору и просачивалось сквозь лес красно-желтыми стрелами. Казалось, будто они тянутся прямо ко мне.

– Говорил с ней?

Крис стоял у меня за спиной. Его отражение смотрело на меня из окна.

– Ага.

– Ты слишком довольный.

– Тебе бы порадоваться за меня.

– Не уверен, что стоит. Ты знаешь, что я против. Ничем хорошим это не закончится.

– У нас еще полно времени, Крис. Я успею войти к ней в доверие. К тому же, мы не сделаем ничего плохого.

– А ты уверен, что и она скажет о грядущих переменах «ничего плохого»? Мы даже не знаем, сколько у нас времени. Пробуждение может начаться в любой момент.

– Ну а что ты предлагаешь делать?

– Ты должен был стать ее другом, а не возлюбленным. И уж тем более не должен был влюбляться сам.

Я хотел возразить, но Крис остановил меня, подняв руку.

– Не нужно отрицать очевидное.

– И что мне теперь делать?

Кристиан вздохнул.

– Постарайся не испортить все окончательно. От тебя сейчас многое зависит.

Я кивнул. Крис пошел к выходу, но обернулся в дверях.

– И будь готов, что она отвернется от тебя, когда узнает правду.

Следующие полтора месяца прошли спокойно. Мама улетела, Лиари поднатаскивала меня по программе, Брайан водил на свидания, «Саммер» подкидывали новые заказы. Все в целом было хорошо, и только чувство, что я потерялась в собственной жизни, никак не отпускало. Тем временем близился мой день рождения. Через пять дней мне исполнялось двадцать один.

Стояла мирная тишина. Лиари сидела рядом и читала, пока я корпела над задачами. Они абсолютно не хотели решаться, и я, пригнув голову, украдкой поглядывала на подругу. В задачи, в окно, на нее – и так по кругу.

Эдакая дикая любопытная мартышка, недавно попавшая к людям.

– Лиари, – тихо сказала я, и подруга подняла глаза от страниц. – Кажется, мне нужна помощь посерьезнее, чем с этими задачками.

Она вложила закладку и отложила книгу в сторону.

– Что случилось?

– Не знаю… – сказала я, отведя взгляд. – Похоже, я совсем не знаю, что делать.

– То есть?

– Пойдем на улицу, а?

Лиари подумала с секунду, встала и направилась к заднему выходу. Мы уселись в тени на крыльце. Она – хмурая, я – растерянная.

– Обещай, что не будешь ругаться?

Подруга снова замерла на секунду, обдумала что-то, кивнула, но почти сразу скривилась, увидев, что я достала сигареты из кармана.

– Ты припомнишь мне, что я обещала бросить, так что тебе не предлагаю, – пробубнила я, прикуривая. – И в целом я почти сдержала обещание, не считая вот таких вот эпизодов.

– Нельзя почти сдержать обещания, – ответила она без осуждения. – Так о чем ты хотела поговорить?

Я сделала несколько глубоких затяжек и выдохов, прежде чем заговорила.

– Я не знаю, что мне делать. Вы все к чему-то стремитесь, чего-то уже достигли, понимаешь? Меня окружают люди, у которых есть уже какие-то успехи. Которые знают, чего они хотят. А я… я не знаю, чего я хочу. Ты подтягиваешь меня уже месяц, а я не уверена, что у этого вообще есть смысл. Я не хочу быть социологом.

– А кем ты хочешь быть?

– Я же сказала, не знаю. Все говорят, что это пройдет, и что я найду себя, но…

– Кто все?

– Преподаватели, мама, Бр…

Я резко запнулась, и Лиари усмехнулась.