Айна не помнила, чтобы когда-либо совершала какие-то грехи. Однако Торанический Закон обрек ее на вечные страдания еще в день появления на свет.

– Независимо от того, где ты родилась, теперь ты одна из верхних, – сказал Аранель. – Ты вознеслась вопреки всему, но твои мелкие преступления будут бременем твоей души. Ты не боишься упасть обратно?

– Я бы предпочла войти, а не упасть, но эта идиотская торана не дает мне этого сделать.

С того момента, когда Айна нашла проход, она все время пыталась вернуться в Мэлин и воссоединиться с матерью. В поисках пути домой она бродила по всей Майане: от плавучих джунглей Нишарана до заснеженных долин, опоясывавших Самарас, островов Тахамура и, наконец, Кирноса.

– Как будто они все заблокированы, – добавила Айна. – Почему они не работают как надо?

Аранель уставился на нее так, словно у девушки выросла еще одна голова.

– Правильнее было бы спросить, почему, во имя Шерки, ты решила спуститься добровольно? Торанический Закон подарил тебе лучшую жизнь. Ты должна быть благодарна, а не игнорировать эту возможность!

Айна открыла рот, чтобы возразить, но Самарель поднял руку.

– Хватит, Аранель. Не тебе судить поступки Айны. – Чуть смягчившись, он повернулся к ней. – Будь осторожна. Мне будет жаль, если ты закончишь, как они.

Он указал на объявления о розыске на стене. Айна снова почувствовала на себе испепеляющий взгляд Зениры.

«Что же она такого сделала, чтобы оказаться в розыске?»

– То, что ты не хотела навредить принцессе, может смягчить твою вину… – продолжал Самарель.

Но Айна не обращала на него никакого внимания, предпочитая выскребать грязь из-под ногтей.

– Тебе бы проповедовать в храме… – добавила она. – Даже главный священник не так страстен, как ты.

Самарель нахмурился:

– Торанический Закон, возможно, и оправдал тебя, Айна. Но по законам этого королевства, боюсь, тебя ждет наказание.

– Сколько ночей? – спросила Айна.

– Десять.

От жалостливого выражения лица Самареля Айне захотелось что-нибудь разбить. Например, нос Аранелю, который с каким-то самодовольством наблюдал за их диалогом.

Айна сдержалась и вышла из кордегардии вслед за гвардейцами. Она не понимала, почему королевские стражники каждый раз приводят ее сюда, словно собираются запереть там или наказать. В Мэлине за попытку навредить королю Калдраву тебя как минимум ждала порка или пытка. Но майани не любили подобные наказания. Поскольку Айна несовершеннолетняя, ведь ей всего пятнадцать, худшее, что мог сделать Самарель, – это отправить ее в храм для молитвы и покаяния.

Айна не возражала против того, чтобы ее сослали в храм. Матрасы там были мягче, чем у нее, а Аро – главный священник храма – угощал сладостями. Она чувствовала смесь презрения и благодарности, следуя за двумя гвардейцами по полю, поросшему травой до пояса.

– Я буду молиться за тебя, Айна, – сказал Самарель.

– Я тоже, – добавил Аранель. – Я буду молиться Шерке о силе и чистоте твоей души.

– Как благородно с вашей стороны, – ответила Айна, остановившись у пруда, усеянного крошечными лотосами.

Она заглянула в его спокойные воды и откинула назад темные волосы, чтобы обнажить кейзу. Бирюзовый вихрь ярко выделялся на фоне ее смуглой кожи.

Яркость кейзы, которая являлась окном в человеческую душу, напрямую зависела от скорости и направления вращения души. Хотя кейза Айны не была такой яркой, как у большинства майани, которых она встречала, она светилась ярче, чем когда-либо светилась кейза ее матери. Она светилась слишком ярко, чтобы Айна была изгнана из королевства, несмотря на ее прежние поступки.

Пока они шли, девушка бросила взгляд на Аранеля. Кейза стражника сияла так же, как и один из нелепых изумрудов на его шлеме.